Главная > Мебель

Псковский говор. Псковская группа говоров. Говоры старообрядцев Эстонии

В псковском диалекте встречается немало очень интересных, а порой и довольно забавных слов, значения которых понятны далеко не всем. Угадать или логически понять их значения крайне сложно, тем более что не каждый коренной житель справится с этой задачей.

Кувякушка

Cлово «кувякушка» отсутствует в российском сегменте сети Интернет. Его не обнаруживает ни Google, ни «Яндекс», ни интеллектуальная поисковая система «Нигма» - что, впрочем, не мешает кувякушке быть украшением и гордостью деревенского дома каждого уважающего себя псковитянина.

Пример употребления : «Сходи на двор, проведай, как там кувякушки...»

Кувякушкой псковитяне называют домашнюю курицу.

Диянки

Ни одна псковская бабушка не позволит внуку разгуливать зимой в рваных диянках или чего доброго вообще без них. Диянки незаменимы во время игр в снежки и зимних прогулок по лесам.

Пример употребления : «Пока строили снежную крепость Вася потерял диянки. Ему влетит от бабушки»

Диянками псковитяне называют вязаные варежки.

Кыршина

Это слово на удивление часто встречается в русских фразологизмах. Если верить самым распространенным из них:

Ее можно намылить или свернуть
- по ней можно получить
- на нее можно сесть

Пример употребления : «Дать в кыршину»



Кыршиной псковитяне называют шею.

Изёбка

Псковский вариант изрядно напоминает привычное звучание слова, но звучит забавнее:
Пример употребления: «Ступай погрейся в изёбке...»

Изёбкой псковитяне называют русскую избу.

Шухля

Информация к размышлению: признанная королева садовых инструментов, первое знакомство с которой у большинства жителей современной России происходит в раннем детстве.

Шухлей псковитяне называют лопату.

Корец

Корец присутствует на любой русской кухне и незаменим в деле размешивания и разлива борща. В свободное время как правило висит на аккуратном крючочке в углу.

Пример употребления : «Бери корец да наливай!»

Перевод : корцом псковитяне называют половник.

Пиздрик

Пиздриком наблюдательные острословы-псковитяне окрестили одну из мелких птиц семейства ржанкообразных, с завидной регулярностью забавляющую жителей области своими воздушными играми и громким криком. В общем, это чибис. По непроверенным данным, некоторые особенно ласковые псковские бабушки в минуты нежности кличут пиздриками своих внучат.

Пример употребления : «Да какой же это пиздрик, когда это бусел!»
А вот бусел - в переводе с белорусского - «аист». В Псковском диалекте "бусел" присутствует, вероятно, из-за близости города к границе с Белоруссией.

Последнее обновление:
12.Октября.2016, 10:59


Герд А.С. Язык и речь населения Псковского края

Когда говорят о псковских говорах, обычно имеют в виду русские диалекты современной Псковской обл..

Однако с позиций диалектологии и лингвистической географии на территории Псковской обл. выделяется не одна, а несколько групп говоров. Это такие говоры, как:

1) южнопсковские,

2) среднепсковские (собственно псковская группа),

3) северопсковские,

4) восточнопсковские,

5) юго-западные псковские говоры,

6) гдовские.

Основанием для выделения разных типов говоров являются достижения русских полевых диалектологов и лингвогеографов, для которых Псковская обл. в течение уже почти столетия служит своеобразным полигоном методов и приемов русской диалектологии.

Так, по итогам многолетних исследований в области фонетики, грамматики и в особенности лексики на территории псковских говоров выделяются следующие основные типы диалектных границ, изоглосс и микрозон между ними (любая диалектная граница - это всегда достаточно широкая переходная зона шириной от 7 - 8 до 15 - 20 км):

1. Себеж, Пустошка, Невель, Великие Луки, на восток иногда до Торопца, Холма.

2. Красногородское, Опочка, Пушкинские Горы, Новоржев и далее на юг до Великих Лук, Торопца, Холма.

3. Красногородское, Пыталово, до Острова, Печор, Новоржева, на восток до Великих Лук, Торопца, Порхова, до Струг Красных, изредка захватывая Псков. Эта зона дугой огибает самый центр Псковщины, ядро вокруг Пскова.

4. Великие Луки, Торопец, Холм, на севере - до Ашево, Дедовичей (но не севернее), на западе - до Локни, Новоржева, Дедовичей.

5. Великие Луки, на севере полудугой до Холма, Новоржева, Дедовичей, Плюссы, Гдова, на юго-западе - до Пустошки, Опочки, Себежа.

6. Опочка, Локня, Великие Луки.

7. Печоры, Псков, Остров, Порхов.

8. Псков, Порхов, иногда до Дедовичей, Новоржева, реже до Холма, Торопца.

9. Гдов, Ляды, Плюсса, на восток к Порхову до Холма, Торопца, Локни, полудугой до Себежа.

10. Гдов, Ляды, узкой полосой вдоль Чудского и Псковского озер, по берегу, вдоль озера, к Печорам, реже до Острова, Пыталова.

11. Гдовский угол, исключая все другие говоры Псковщины.

Собственно псковскую группу говоров (западную группу среднерусских говоров) по современной классификации образуют только говоры к югу от Пскова, Порхова и к северу от районов Себежа, Опочки, Пустошки, Великих Лук, продолжаясь и на восток до Торопца, Осташкова.

Такова картина современного диалектного членения Псковской обл. К этому следует добавить, что на крайнем западе области в Печорском р-не бок о бок с русскими проживают сету, в основном носители выруского диалекта эстонского языка.

Исторически диалектный ландшафт Псковской обл. формировался в течение многих тысячелетий в рамках эволюции древнейших историко-культурных зон (далее ИКЗ) на северо-востоке Европы. Такие зоны устанавливаются по данным ряда смежных наук и прежде всего - археологам, лингвистики, этнографии, антропологии.

На юге области, к югу от условной границы - верховья реки Великой, Себеж, Опочка, верховья реки Ловати (Великие Луки), верховья рек Западная Двина, Волга, - начиная с IV - III тыс. до н.э. располагалась днепро-двинская ИКЗ.

Ее южные границы проходили по верховьям рек Вилии, Березины, на Оршу и далее к верховьям реки Западная Двина и к Ржеву. В течение тысячелетий Днепро-двинская ИКЗ прошла длительный путь языковой эволюции от неизвестных нам уже типов к балтийскому языковому типу, от него к балто-славянскому и постепенно к восточнославянскому (северобелорусскому, южнопсковскому).

К северу от границ Днепро-двинской зоны также в течение тысячелетий сформировалась ИКЗ Верхней Руси. Южная граница Верхней Руси проходила по северной границе Днепро-двинской зоны, восточная начиналась от верховьев Волги, шла на север, на Мету, Кабожу, Чагоду, Мологу. В свою очередь, зона Верхней Руси уже с древнейших времен делилась на ряд крупных микрозон, таких, как: во-первых, Восточноновгородская ИКЗ и Западноновгородская ИКЗ (соответственно к востоку от рек Ловать, Волхов и озера Ильмень и к западу от них) и, во-вторых, ИКЗ Псковского ядра (Псковская ИКЗ). Собственно псковский диалект и сформировался в рамках ИКЗ Псковского ядра.

Северная граница ИКЗ Псковского ядра шла приблизительно по линии Псков, (Середка) -Порхов, среднее течение реки Шелонь, восточная - от Порхова поворачивала на юг к Пожеревицам, Ашево, Новоржеву, южная граница от Новоржева шла далее - на запад к Красногородскому, Пыталову. Именно в этих достаточно узких овальных границах в течение многих веков и сложилась Псковская ИКЗ. Ее южные границы в разное время совпадали с границами древнейших археологических культур (нарвская, ямочно-гребенчатой керамики, текстильной керамики, днепро-двинской, культуры Тушмеля-Банцеровщина, длинных курганов, курганов с трупосожжениями и лепной керамикой). В XI - XIII вв. здесь же прошли границы Смоленского и Полоцкого княжеств, в XIV - XVIIвв. - Великого княжества Литовского, позднее Польско-Литовского государства, Речи Посполитой, Псковского феодального княжества (1348 - 1510 гг.). Весьма определенно выделяется эта общая южная граница по данным антропологии и историко-этнографического атласа «Русские» (карты 2, 5, 10, И, 14, 30, 31, 33, 53). Нетрудно заметить, что приблизительно здесь же проходит и современная граница, разделяющая среднепсковские говорьг (собственно псковский диалект) от южнопсковских.

Неоднократное совпадение в одном и том же ареале разных типов культурных и политических границ веками укрепляло и стабилизировало южную границу ИКЗ Псковского ядра.

Северная и восточная граница ИКЗ Псковского ядра, начинаясь в Принаровье, шла далее на среднее течение реки Плюссы к месту впадения в нее реки Люты (выше пос. Ляды) и далее по реке Люте к Порхову на среднее течение реки Шелонь.

С конца II тыс. до н.э. южная граница культуры текстильной керамики, позднее - периферия ареала длинных курганов псковско-боровичского типа, сопок, жальников также не захватывала нижнее течение Плюссы.

Определенные различия между районами верхней и нижней Плюссы видны и на картах атласа «Русские» (типы двузубых сох, орудия и способы молотьбы, типы двора). Таким образом, в частности, противопоставленность гдовского (нижнеплюсского) ареала ареалу верховьев Плюссы наметилась еще в дославянский период.

Северная граница ИКЗ Псковского ядра доходила до среднего течения реки Шелонь, до Пожеревиц, до Судомской возвышенности и практически переходила в восточную границу Псковской зоны. С XIII в. Порхов - уже пригород Великого Новгорода. Приблизительно в этих же местах, в среднем течении Плюссы и южнее, в XIV - XVI вв. пролегли границы между Псковским княжеством и Великим Новгородом, позднее, уже с XVIII в., - границы Псковского наместничества, а с 1795 года - Псковской губ..

Таким образом, верхнее течение Плюссы и среднее течение Шелони издавна объединялись в один ареал с говорами западного Приильменья и нижнего течения Шелони ниже Порхова.

Исторически в дославянский период это районы преимущественного расселения прибалтийско-финских племен.

Нетрудно заметить, что в этих же местах вокруг Пскова проходят и основные северные и восточные диалектные границы.

Таким образом, Псковская ИКЗ (зона Псковского ядра) сформировалась в течение многих тысячелетий как зона обособления и противопоставленности соседним ареалам.

Можно предположить, что перед приходом славян языком этой ИКЗ был один из восточно-балтийских диалектов.

Выделение овальной ИКЗ Псковского ядра, с одной стороны, свидетельствует о ее древности и многовековой устойчивости, а с другой, о том, что, по-видимому, многие миграционные потоки обходили эту зону с востока. В частности, многие языковые факты говорят о том, что, по-видимому, первые носители восточнославянских диалектов (предки новгородских словен), скорее всего, прошли из Поднепровья через верховья Днепра, Западной Двины, по Ловати на Ильмень, минуя ИКЗ Псковского ядра. Причиной этого могло быть как раз то, что на этом историческом этапе в VII - VIII вв. вокруг Пскова были еще носители прибалтийско-финских или балтийских диалектов. Сказанное, конечно, не исключает того, что позднее различные южнорусские влияния на Псков шли уже с юга по реке Великой.

Придя в бассейны рек Великой, Ловати, Шелони, Плюссы, на берега озера Ильмень и Псковско-Чудского озера, восточные славяне селились в тех же местах, где жили до них, где были более ранние поселения и до них, вписывались в те же древнейшие ИКЗ.

Сложнее ответить на вопрос о путях формирования восточнославянского псковского диалекта.

По-видимому, где-то около VII - VIII в. н.э. в районах Приильменья, бассейна реки Ловать появляются носители восточно-славянских диалектов.

Сравнительно-исторические исследования псковских и новгородских диалектов свидетельствуют о том, что в них и сегодня еще ярко проявляются связи с древнейшими праславянскими диалектами, в особенности с диалектами северно-славянскими (предками польских, словацких, чешских, лужицких диалектов).

Современные псковские говоры обнаруживают сложные и порой очень тонкие и древние связи предков носителей псковских диалектов с другими славянскими диалектами. Так, например, согласно результатам ряда исследований, преимущественно в области лексики и словообразования, в определенный исторический период диалекты предков псковичей временно оказались именно в той группе праславянских диалектов, которая находилась в особо тесных контактах с предками всех восточно-славянских, а также сербохорватских, словенских (пск.-вост.-сл., чаще пск.-укр.-сербохорв.-словенск. изоглоссы), частично польских, чешских и словацких диалектов. Впоследствии диалекты предков псковичей вместе с диалектами некоторых групп восточных и западных славян и нижнелужичан переживают период сильного сближения между собой, причем, по-видимому, уже после отделения основной массы южных славян (псковско-вост.-сл.-зап.-сл. изоглоссы). Отметим также особые псковско-новгородско-карпатские и словацкие связи.

На собственно восточно-славянской территории как псковские, так и новгородские диалекты обнаруживают глубокие исторические связи прежде всего с диалектами к югу и юго-западу от Опочки, Себежа, Великих Лук, Калуги, Орла, Брянска, вплоть до Полесья, Прикарпатья.

Все эти древнейшие типы связей сформировались еще до появления восточных славян на берегах Ловати, Великой и Ильменя. Лингвистические данные убедительно свидетельствуют, что основная масса носителей псковских и новгородских диалектов исторически проникла из Полесья и бассейна рек среднего Поднепровья. И сегодня этот тип языковых связей - псковско-новгородско-восточнобелорусско-западнорусский - самый сильный из всех других.

Ко времени появления в Приильменье и позднее в Причудье предков псковичей их говоры представляли собой типичные восточно-славянские диалекты Полесья и Поднепровья, диалекты поздней эпохи распада праславянского единства. Именно здесь, сначала в рамках общей ИКЗ Верхней Руси, а затем в границах ИКЗ Псковского ядра они сформировались как особые русские псковские говоры.

Сложность вопроса заключается однако в том, что именно псковские говоры обнаруживают ряд особых черт, которые неизвестны в других славянских диалектах. Это, например, произношение форм типа вегли вместо вели, жагло вместо жало, неразличение шипящих и свистящих звуков, переход звука с в х в словах типа спрахывать, мяхо. Эти черты по своему характеру являются, бесспорно, очень древними, они отмечены в памятниках псковской письменности и связывают ареал псковских говоров преимущественно с районами польского Поморья.

Все это дало основание предполагать, что в своей древнейшей основе псковский диалект является западно-славянским по своему происхождению. Вопрос этот не раз вызывал жаркую дискуссию в кругах филологов, в него включились историки, слависты западных стран. В принципе вполне допустимо, что в определенный исторический период на территорию вокруг Пскова проникла какая-то группа западных славян, но все это присходило, по-видимому, до начала массовой среднеднепровской колонизации.

Косвенным подтверждением этой гипотезы может служить и вьщеление особой, собственно западноновгородской историко-культурной зоны к западу от озера Ильмень и Ловати.

Впоследствии эти западно-славянские диалекты подверглись воздействию и ассимиляции со стороны местных неславянских (балтийских, финских) диалектов, а позднее уже почти совсем растворились в массе собственно восточно-славянских диалектов, оставив в псковском говоре только редкие рудименты своего былого существования. Именно так, по-видимому, можно трактовать известное высказывание А.А. Шахматова о том, что «псковский говор насквозь русский», и мнение Б.А. Ларина о том, что, возможно, в основе древнейших псковских говоров лежал особый диалект-реликт говоров переходных от славянских языков к балтийским, а не к западно-славянским.

Сложность проблемы происхождения псковских говоров заключается также и в том, что сегодня псковские говоры к югу от Пскова предстают как диалекты с исключительно большим числом южно-русских и белорусских черт.

В то же время по всем лингвистическим данным к югу от Пскова ранее они таковыми не являлись. В современных псковских говорах их северно-русский облик определенно проявляется только к северу от Пскова - Порхова. Таким образом, если опираться только на схему диалектного членения и междиалектных связей, исторически необъясненными остаются не только типы дальних междиалектных связей, но даже и сама карта современного диалектного членения.

Так, примем для истории псковских говоров в качестве исходного традиционное положение о первичности северно-русского языкового типа и о вторичности типа южно-русского.

И здесь встает вопрос, как же Псков стал северно-русским по своему языковому типу? Ответить на этот вопрос также можно только при сопоставлении данных лингвистических и исторических. Многие факты говорят об относительно более позднем северно-русском освоении Пскова. Об этом свидетельствует и большое количество изоглосс, которые волнами набегают и надвигаются со всех сторон на Псков, оставляя нетронутым только само ядро вокруг Пскова. Все типично северно-русские явления располагаются ступенчато с севера на юг: больше всего их к северу от Пскова - Порхова, на Плюссе, в нижнем течении Шелони, на верхней Луге; несколько меньше уже в районе Острова, гораздо меньше их к югу от Пушкинских Гор, Новоржева, резко убывают они к югу от Опочки, Себежа, Пустошки. И, видимо, не случайно многие из северно-русских явлений хорошо известны в бассейне Ловати, к востоку от Порхова, Локни, Холма, Торопца.

Таким образом, даже чисто лингвистический анализ структурной схемы расположения северно-русских явлений на территории псковских говоров свидетельствует в пользу принятия точки зрения, согласно которой северно-русскими псковские говоры становятся именно с севера, а не с юга.

Начиная с VIII в., с наступлением активных славяно-скандинавских связей на базе языка словен возникает северно-русское новгородское наречие, формируются севернорусы Поволховья.

По-видимому, скорее всего, совместные походы скандинавских дружинников вместе с новгородскими словенами из Ладоги и Новгорода на юг по Луге и Плюссе и занесли северно-русское наречие сначала на Лугу, а затем и во Псков.

На базе смешения северно-русских диалектов, шедших с севера, от Пскова, с субстратными неславянскими типами, а также в итоге встречи с диалектами смоленско-полоцких кривичей, шедших с юга, зарождается особый псковский диалект. Днепро-двинская кривичизация районов среднего течения р. Великой и была первым мощным южным влиянием на северно-русский диалект Пскова. Постепенно диалекты днепро-двинских, смоленско-полоцких кривичей возобладали в бассейне Великой, верхней и средней Ловати. Этот период по памяти поколений и зафиксирован в Повести временных лет. Со временем продвижение и закрепление днепро-двинских кривичей на север было поддержано неоднократными новыми миграциями с юга. Кривичизация псковского диалекта явление вторичное.

Окончательная славянизация субстратного ядра вокруг Пскова произошла лишь постепенно. В то же время нельзя не отметить, что все факты диалектного членения псковских говоров и говоров в бассейне озер Ильмень, Селигер свидетельствуют о том, что славяне по своем приходе вписывались в те же старые поселения и зоны, освоенные еще задолго до них.

Со временем территория распространения этого собственно псковского диалекта несколько расширилась на юг до Пустошки, Великих Лук и на восток до Торопца, Андреаполя, озер Пено, Вселуг, Стерж.

Все эти процессы происходили еще в дописьменный период, на рубеже X в.

Именно северно-русское освоение Пскова со стороны Новгорода, Волхова, Ильменя, Луги, Плюссы и послужило впоследствии естественной основой, на которой в XI - XIII вв. возникает единый псковско-новгородский диалект. Этап псковско-новгородского диалектного единства и по числу фактов и по силе их проявления один из самых сильных и ярких на всей восточно-славянской языковой территории. В истории псковских и новгородских говоров - это один из важнейших этапов их развития.

Ареал псковско-новгородского диалектного единства включал в себя говоры к западу от Новгорода и к северу от Пскова - Порхова, но не захватывал диалекты к югу от Опочки, (Холма), Великих Лук и административно поддерживался Великим Новгородом.

С одной стороны, этот этап отражает тот период в истории псковских говоров, когда они уже продвинулись в районы озера Селигер (пск.-новг.-твер. (осташк.) изоглоссы), а с другой - в XI - XII вв. именно единый псковско-новгородский диалект послужил исходной отправной точкой освоения всего севера вплоть до реки Печоры, Урала, Зауралья и Сибири.

В период расцвета Псковского феодального княжества (1348 - 1510 гг.) и позднее растет обособление псковских говоров, увеличивается число особых южных черт, развивается особое койнэ города бояр, ремесленников, посадских людей. Присоединение Пскова в 1510 г. к Москве прервало тенденции, ведшие к формированию на территории вокруг Пскова особого славянского микроязыка. С образованием единого Московского централизованного государства постепенно окончательно оформляется западная, псковская, группа среднерусского наречия.

В XIIIв. в Пскове появляется письменность. Псковские памятники письменности исключительно разнообразны в жанровом отношении. Это и конфессиональные тексты (евангелие, палея, апостол), и летописи, и жития, и повести; многообразные деловые тексты, в том числе писцовые книги.

Историю языка Пскова и псковской письменности XIV - XVII вв. нельзя понять вне учета той культурной ситуации, которая сложилась к этому времени не только в Москве, но и на Афоне, в Болгарии, Сербии, Валахии, в Юго-Западной Руси.

Каков же был тот славянский культурно-исторический и литературный фон, на котором развивался язык Пскова? Древнейший период истории таких центров, как Псков и Новгород, в XI - ХШ вв. тесно связан с историей Киева и Киевской Руси, с литературными традициями митрополита Илариона, Кирилла Туровского, Владимира Мономаха и таких текстов, как Киево-Печерский патерик, Моление Даниила Заточника, с переводной литературой Киевской Руси.

На славянском юге, в Болгарии, в IX - X вв. возникают две крупные литературные школы - Преславская и Охридская, связанные с именами Константина Преславского, Иоанна Экзарха, Черноризца Храбра, Климента и Наума Охридских, с такими памятниками, как Зографское, Мариинское и Ассеманиево евангелия. В XIII в. в Болгарии создаются Добрейшево, Врачанское и Боянское евангелия, Болонская псалтырь; в XIV в. переводится хроника Константина Манасии, увеличивается число переводов византийских писателей, все шире распространяется исихазм. В этот же период растут и активизируются монастыри - Келифаревский, Драгалевский, Рильский. Конец XIV - первая половина XV вв. ознаменованы реформой Евфимия Тырновского, которая столь ярко проявилась уже в его житиях Иоанна Рильского, Петки Тырновской, Илариона Могленского, бурной литературной и политической деятельностью Киприана, написавшего, в частности, житие, славу и службу московскому митрополиту Петру, Григория Цамбалка. В Сербии в XIII в. - в первой половине XIV в. развивается агиографическая деятельность Саввы, Доментиана, Даниила, растут и строятся такие монастыри, как Студеница, Манасия, Дечаны, Печ, Ресава. В XIV в. в Сербии появляются Бухарестская псалтырь, Шишатовацкий апостол, Синодик XIV в. С XV в. под непосредственной эгидой сербского короля Стефана Лазаревича и под неослабным вниманием, наблюдением и руководством Константина Костенечского развивается ресавская литературная школа. Все основные черты ресавской реформы по исправлению богослужебных книг были обоснованы Константином Костенечским в «Сказании о письменех» 1418 г.

К этому же времени относится исключительно плодотворная в литературном отношении деятельность Владислава Грамматика, автора таких монументальных сборников XV в., как Загребский сборник, Андрианта и др.

На юго-западе от Пскова, в рамках единого Польско-Литовского государства в XVI в. все большее значение приобретают такие культурные центры, как Вильна, Львов, Острог, Киев, Брест. В 1580 - 1581 годах в Остроге создается Острожская библия. В Польше в XIV - XV вв. появляются первые крупные памятники славянской письменности - Флорианская псалтырь, Пулавская псалтырь, Гнездненские проповеди, Шарошпатацкая библия, законы польских королей XV в..

Вторая половина XVI в. - золотой век польской литературы, связанный с именами Рея, Оржеховского, Гурницкого, Кохановского, Петра Скарги.

В непосредственной близости от Пскова - в Москве, Новгороде, Твери в XIV - XVI вв. развивается жанр повести, создаются многочисленные жития, памятники деловой письменности, расцветает местная литература. С XV в. во всех формах русской культуры растет второе южнославянское влияние. И Москва, и Новгород, и Юго-Западная Русь всегда и постоянно поддерживали активные связи с монастырями на Афоне.

Таков был тот общественный культурно-исторический фундамент и фон, на котором в XIV в. возникает псковская письменность. Вполне естественно, что она начинается с местных списков евангелия. С XIII в. в Пскове переписываются евангелия (Евангелие 1296 г. и Евангелие XIV в., Лукино евангелие 1409 г.), Палея (списки 1477 г., 1494 г., 1517 г.), Пролог (1383 г. и 1425 г.), Апостол (1306 г., 1307 г., 1309 г., 1312 г., 1409 г.), Шестоднев 1374 г., Ирмологион 1344 г., Лествица XVI в., Параклитик (1369 г., 1386 г.), Стихирарь 1422 г., Минея 1425 г., Маргарит XV в., произведения Исаака Сирина 1472 г. (с припиской о том, что «списана... в области... в псковской»), Октоих 1618 г.

Большую роль в истории псковской культуры XVI в. сыграли псковские священники-подвижники Евфросин, Савва, Корнилий, Никандр, игумен Памфил, старец Филофей.

Псковский пресвитер Василий написал жития князей Всеволода Мстиславовича, Александра Невского, а также - Никиты и Нифонта Новгородских, Арсения Коневского (1547 г.).

Особо выделяются жития и памятники письменности собственно псковских святых: Довмонта, Саввы Крыпецкого, Никандра, Евфросина Псковского, Серапиона, Саввы, Похвальное слово Евфросину XVI в., Духовное завещание Евфросина. Псковским священником Ильей написано житие болгарина Георгия Кратовского (Служба Георгию Софийскому).

В средневековой литературе Пскова достаточно ярко представлен и жанр повести. Это повести: «О начале и основании Псково-Печерского монастыря» преподобного Корнилия, «О явлении чудотворных икон» (XVII в.), «Об Исидоре Юродивом», «О прихожении Батория на град Псков», «О прихожении на Псков шведского короля Густава Адольфа». Классические источники псковской письменности - Псковские летописи и грамоты.

Различны были и носители псковской речи XIII - XVI вв.: князь и его дружина, бояре, духовенство, купцы, посадские люди, ремесленники, крестьяне. Наряду с основным торгом существовали и рыбный торг, торг немецких купцов на Запсковье. Велика была и роль кончанских организаций, объединений купцов, ремесленников. Все это нельзя не учитывать, изучая историю языка Пскова.

Для истории диалекта важны все типы текстов. При этом церковно-славянские тексты не только неотъемлемая составная часть такой истории, но, более того, без них не может быть воссоздана ни полная картина речевого общения, ни языковая ситуация в таком средневековом городе, каковым являлся Псков.

Таким образом, к середине XIV в. в Пскове и его области были представлены следующие типы языковых состояний: диалект, городское койне, язык летописей, язык деловых документов (грамоты, приходно-расходные книги монастырей), конфессиональный язык, язык повествовательных текстов. Вне учета всех этих типов текстов не может быть воссоздана и полная история регионального языка Пскова.

Язык памятников дает возможность и более точно хронологически и более тонко детализировать как типы отдельных междиалектных связей средневекового Пскова, так и типы связей литературных школ.

Так, псковские грамоты XV в. по типу языка объединяются то с двинскими (появление старого северно-русского языкового типа), то с западно-русскими (влияние языка Западной Руси XIV - XV вв.), то вообще несколько обособляются, «обнаруживая специфические псковские языковые черты». Так, Псковская Судная грамота - свод законов Пскова периода его самостоятельности - содержит значительное количество юридических и социально-экономических терминов собственно псковского происхождения, обозначающих широко известные понятия. Псковские летописи по языку близки к новгородским, а, например, такие выдающиеся памятники псковской литературы XVI в., как «Житие Евфросина», «Повесть о прихожении Батория на град Псков», «Повесть о Псково-Печерском монастыре», «Послания» Филофея по языку стоят в одном ряду с произведениями писателей Тырновской школы (Евфимий Тырновский, Владислав Грамматик), Московской литературной школы (Епифаний Премудрый, Иосиф Волоцкий), с авторами сербских житий и повестей XV в. Деловая письменность Пскова обнаруживает в основном общие черты с языком в Москве, Твери, а конфессиональная - с единым юго-восточно-славянским вариантом церковно-славянского языка XIV - XVII вв.

О Словене, Русе и их сестре Ильмере
Беловежа, откуда пришли Псковские Кривичи, Псковский говор

Се трябо няшiа
о се дене iмЪхомь
яко Оце нашiа
О по Нестьем брезi
i оу РосiЪ грде iмяще бяшут
I се Руштi iдьша от БЪлыВяже
i од Росiе о Непре земЪ
i тамо Кые утворе грд Кiев
I се соуколiще
Поляны Древляны
Крвiще i Ляхъве
на кущу Руську
I ста Русiцi...
Отрывок из Влескниги Дощ.33 Вот, треба наша в эти дни есть, как и у Отцов наших. На Нестьем берегу и у Роси грады имеются. И вот Русичи пошли от Белой Вежи и от Роси на Непрскую (Днпровскую) землю, и там Кий создал град Киев. И собрались вместе Поляне, Древляне, Кривичи и Ляхи в кучу Русскую и стали Русичи
Беловеж (польск. Białowieża; белор. Белавежа) - на Бельской равнине, на реке Наревка -левом притоке реки Нарева (бассейн Западного Буга, хотя в 1962 году указом правительства Польши было постановлено, что это Буг впадает в Нарев, а не наоборот). Нарев - правый приток Вислы. Исток Нарева в Беловежской пуще. Название Нарев ср. с Нарва, Неретва, Нерис, Нерль, Неро, Нара.
***
Многие исследователи, касаясь вопроса о происхождении северных восточнославянских племен, в том числе кривичей, считают, что кривичи и словене появились в Приильменье и на Псковщине в результате простого расширения славянской территории путем постепенного продвижения славянского населения на север из области Среднего Приднепровья. Однако эта гипотеза не находит подтверждения в археологических материалах. Область Верхнего Поднепровья, судя по последним археологическим разведкам на Смоленщине, до последней четверти I тысячелетия н.э. оставалась неславянской, в то время как севернее в бассейне р. Великой и в верховьях Западной Двины уже жили кривичи. Таким образом, область расселения кривичей середины I тысячелетия н.э. оказывается отрезанной от остальной территории расселения славянских племен. Приходится отрицать возможность продвижения кривичей на Псковщину через области Верхнего Поднепровья, так как здесь вплоть до последней четверти I тысячелетия н.э. не обнаруживается продвижение каких-либо групп населения.
Подчеркивая территориальную обособленность кривичей середины I тысячелетия н.э. от других восточнославянских племен, устанавливаемую по материалам археологии, нельзя не обратить внимания и на диалектологическую обособленность псковской группы говоров древнерусского языка. Вполне вероятно, что эта обособленность псковских говоров восходит именно к тому времени, когда кривичи жили обособленно от других восточнославянских племен.
Связь современных диалектов восточнославянских языков с диалектами древнерусского языка не вызывает возражений, так как основные диалектные особенности современных восточнославянских языков обнаруживаются уже в памятниках древнерусской письменности XII-XV вв. Дискуссионным является вопрос о том, отражают ли диалекты современных восточнославянских языков племенные диалекты или же они целиком являются продуктом эпохи феодальной раздробленности. Однако в данном случае нет смысла вторгаться в рассмотрение этой сложной темы, так как сторонники происхождения современных диалектных групп восточнославянских языков от областных говоров периода феодальной раздробленности делают исключение для псковской группы говоров. Вот что пишет по этому поводу Р.И. Аванесов, последовательный сторонник теории позднего происхождения современных диалектов восточнославянских языков: «На основании показаний письменных источников, относящихся к территории Пскова, древние псковские говоры выделяются весьма ярко, в особенности по ряду характерных черт узкого чисто псковского значения, не соотносительных с чертами диалектных различий в обще-восточнославянском масштабе... Характерно, что территория псковских говоров, как она определяется данными современной диалектологии, совершенно не совпадает с территорией Псковской земли XIV-XV вв. Это указывает, вероятно, на то, что образование их особенностей не связано по времени с формированием Псковской земли. Можно полагать, что специфические особенности древнего псковского говора, отразившиеся в псковских памятниках XIV-XV вв., сформировались в более раннюю эпоху» .

Рис. 2. Археологические памятники кривичей и диалектологическая карта восточнославянских языков. I - археологические памятники псковских кривичей второй половины I тысячелетия и начала II тысячелетия н.э.; II - археологические памятники смоленских и полоцких кривичей; III - области расселения словен новгородских поданным археологии; IV - диалектологические границы по карте Московской Диалектологической комиссии; 1 - псковская группа говоров; 2 - говоры северо-белорусские; 3 - новгородские говоры; 4 - средне-великорусские говоры; 5 - говоры переходные к южно-великорусские па белорусской основе.
Сопоставление современной диалектологической карты восточнославянских языков с картой археологической (рис. 2) показывает, что абсолютное большинство археологических памятников псковских кривичей с середины I тысячелетия н.э. до XIII в. расположено на территории распространения псковских говоров. Если нельзя говорить о полном совпадении археологических и диалектологических границ, то можно говорить о том, что общие контуры территории распространения псковских говоров начала XX в. были намечены еще в конце I – начале II тысячелетия н.э. Иными словами, вслед за лингвистами, полагающими, что формирование группы псковских говоров восходит к более раннему времени, чем XIV-XV вв. можно считать, что псковские говоры древнерусского языка восходят к племенному наречию псковских кривичей.
Одной из характерных черт восточной и южной групп славянских языков, в отличие от западной группы, признается потеря зубных в первичных сочетаниях «dl», «tl», «dn», «tn», восходящих к общеславянскому языку. В отличие от всех других говоров древнерусского языка, древнепсковский говор сохранил сочетания «dl» и «tl», хотя и в несколько измененном виде – «Г» и «К» перед окончаниями причастий прошедшего времени – «ли» («блюглися», «привегли», «на конь оусегли» и т.п.) .
Объяснению этой особенности древнепсковского говора посвятили статьи два крупнейших языковеда начала XX в. – А.А. Шахматов и А.И. Соболевский. А.А. Шахматов в своих лингвистических построениях опирался на гипотезу, согласно которой в Восточной Европе до расселения восточных славян жили ляхи. Сохранение зубных в сочетании с шепелявостью в псковских говорах, по его мнению, являются остаточными явлениями древних ляшских поселенцев . В настоящее время гипотеза А.А. Шахматова не может удовлетворять ни археологов, ни лингвистов, ни историков, так как не подкрепляется никакими фактическими материалами.
Подчеркивая сходство вышеуказанной особенности древнепсковского говора с польскими наречиями, А.И. Соболевский считал, что «Г» и «К» на месте древних «Д» и «Т» восходят к тому времени, когда в глубокой древности (во всяком случае до выпадения «Д» и «Т» перед «Л») эти говоры соседили друг с другом и с балтийскими племенами .

Рис. 3. Схема движения кривичей на Псковщину. 1 - восточнобалтийские племена; 2 - древнейшие районы расселения кривичей в бассейне р. Великой и в верховьях Западной Двины; 3 - область, откуда пришли кривичи на Псковщину (стрелками показаны направления движения кривичей).

Рис. 4. 1 - курганные могильники, в которых раскопаны длинные насыпи с зольноугольной прослойкой и основании; 2 - курганные могильники, в которых раскопаны длинные насыпи с ритуальными кострищами; 3 - могильники с еще неисследованными длинными курганами.
Предложение А.И. Соболевского находит подтверждение в археологических материалах (рис. 3 и 4). Кроме очерченной на карте Н.Н. Чернягина территории распространения длинных курганов, эти памятники известны еще в одном районе – в смежных областях Польши и Западной Белоруссии (бассейн верхнего Немана и Буга, междуречье Буга и Вислы) . К сожалению, длинные курганы этой территории еще не подвергались раскопочным исследованиям.
Валентин Седов (канд. диссер. «Кривичи и словене» 1954). Кривичи. Советская Археология (СА), 1960(1), с.47-62

(к вопросу о псковских говорах в общеславянском контексте)

Необычность псковских говоров обратила на себя внимание многих исследователей, которые отмечали, прежде всего, фонетические особенности (Н.М.Каринский, А.А.Шахматов, А.И.Соболевский, В.И.Чернышев, А.М.Селишев, Р.И.Аванесов, В.Г.Орлова и др.): например, наличие заднеязычных согласных там, где в общерусском языке присутствуют свистящие (ср. кеп "цеп" - на месте второй палатализации заднеязычных; польга "польза" - на месте третьей палатализации заднеязычных и под.); необычные сочетания согласных [гл]; [кл] вместо общеславянских сочетаний *dl, *tl (привегли "привели"; деревня Еглино - того же корня, что и ель; учкли "учли" - ср. учитывать); перемещение ударения к началу слова {переходы "переходы", т.е. "мостки"; ручей "ручей"; Запсковье, Завеличье - псковские топонимы в соответствии с общерусскими Замоскворечье, Заволжье); типичные псковские случаи типа мяхо "мясо", подпояхываться "подпоясываться" (звук [х] на месте звука [с]); мехать "мешать" (звук [х] на месте звука [ш]); загадочны соответствия в однокоренных словах типа тепец вместо кепец или цепец; примекать наряду с приметить, наметить, намётка.
Уникальность псковских говоров в лексическом отношении отмечал такой филолог, как Б.А.Ларин: «Народная речь Псковской области представляет большой интерес в международном плане, не говоря уже о ее исключительном значении для историков и диалектологов русского языка, так как она отражает тысячелетние связи и культурный обмен русского населения с тесно примыкающими народами прибалтийско-финской группы, с латышами и литовцами, а также белорусами» . Идеи Б.А.Ларина положены в основу Псковского областного словаря с историческими данными - регионального словаря нового типа: во-первых, это региональный словарь полного типа, включающий всю отмеченную в говорах лексику (не только местную, но и общерусскую); во-вторых, к диалектным словам приводится исторический материал из памятников псковской письменности XIII-XVIII вв. Это позволяет не только представить современное состояние псковских говоров, но и увидеть на протяжении веков жизнь слова: можно выяснить устойчивое или изменчивое в структуре, в семантике слова. Сопоставление псковских данных с данными общерусских исторических словарей позволяет обнаружить и местные (псковские) особенности слов. Богатейшая картотека Псковского областного словаря (хранится в Межкафедральном словарном кабинете им. Б.А.Ларина при С.-Петербургском университете и в словарном кабинете на кафедре русского языка Псковского пединститута) дает возможность показать в словаре и вариантный материал, отразить отличия псковских говоров и от других народных говоров, и от литературного языка. Сбор лексики для Псковского областного словаря особенно систематично начался с 50-х годов XX в. Это привело к интенсивному изучению псковских говоров. Картотека словаря полного типа содержит и редкие факты, на основе интерпретации которых были сделаны важные теоретические выводы, связанные с представлениями о судьбах языка и его носителей.
Исследования псковских говоров затрагивают все уровни языковой системы - от фонетики до синтаксиса (см. серию сборников научных трудов "Псковские говоры" , по итогам межвузовских конференций, посвященных псковским говорам). Одна из проблем - взаимоотношение псковских говоров с другими народными говорами (не только новгородскими, но и северными, островными в Прибалтике, переселенческими вплоть до Сибири) и с другими языками (эстонским, литовским, латышским, белорусским, западнославянскими). Лингвисты - диалектологи, историки языка учитывают достижения и других наук - истории, археологии. Это важно для выяснения динамики языкового явления, причинного объяснения языкового факта. Специфика слова (его отдельное значение, система значений, связь с реалией, вхождение в диалект, жизнь в диалекте) может объясняться внешними условиями функционирования слова (традиции, условия жизни людей, влияние литературного языка и т.д.).
Ср. изучение истории псковского диалекта по Разговорнику Т.Фенне, составленного в 1607 г. немецким купцом в Пскове ; знакомство с Разговорником, хранящимся в Кракове (предполагается, что он создан на Северо-Западе Руси, отражает особенности новгородских говоров) . Многое для исследований дают ареальные связи лексических фактов (ср. работы А.С.Герда, например, в связи с работой над Лексическим атласом русских народных говоров ). Труднее обнаруживаются фонетические и грамматические особенности псковской народной речи, которая имеет тысячелетние связи с другими говорами и языками.
Фонетические явления современных, псковских говоров, отразившиеся и в памятниках псковской письменности, изучала С.М.Глускина, которая сделала важные научные открытия (задолго до серьезных работ А.А.Зализняка). Одно из них касается фонетически незакономерного звука на месте звука [s] (ср. хвет "свет", мяхо "мясо", подпояхываться "подпоясываться"), что С. М. Глускина объясняет неразличением свистящих и шипящих звуков (одним из древнейших явлений псковского диалекта): звуки [s] и [š] смешивались в каком-то общем звуке. Специфика явления в том, что звук исторически мог появиться или из звука *s, или через звук * š,
Такое неразличение могло проявляться уже до первой палатализации заднеязычных согласных, когда они во всех славянских языках переходили в шипящие согласные. Неразличение свистящих и шипящих, по мнению С.М.Глускиной, было у окраинной части славян (кривичей - предков псковичей) «в результате более тесных локальных контактов с балтийцами» . Тогда понятны в современных псковских говорах случаи типа узжнали "узнали", шосны "сосны" (связь с соседними языками поддерживает такое произношение).
Контактами с балтийскими языками объясняет С.М.Глускина и сохранение заднеязычных согласных перед гласными переднего ряда дифтонгического происхождения. Отсутствие второй палатализации заднеязычных в таких условиях обнаружено в корнях слов *кěр- (кеп, кепок, кепина и др. с тем же корнем, что и общерусское слово цеп), * kěd- (кеж, кедить и др. с тем же корнем, что и общерусское цедить), * kěv- (кевка, кевь и др. с тем же корнем, что и общерусское цевка). Эти корни связаны с древней сельскохозяйственной и ремесленной терминологией. Сопоставляя языковые факты, привлекая данные археологии (при изучении славянских, финно-угорских, балтийских памятников), С.М.Глускина предполагает, что кривичи, предки псковичей, появились у реки Великой и Псковского озера ранее, чем в языке славян произошел «один из последних процессов, носящий общеславянский характер», - вторая палатализация заднеязычных согласных . Ослабление контактов кривичей с другими славянами объяснялось, видимо, положением этих славян среди западнофинских (прибалтийско-финских) племен, «в звуковой системе которых возможны сочетания заднеязычных согласных с передними гласными» . Судьба кривичского населения (см. работы и В.В.Седова, например одну из последних ), его языка в результате оторванности от всего славянского мира, сохранение тем самым особенностей того древнего диалектного членения породили уникальное явление - "несвершение" второй палатализации заднеязычных согласных перед гласными переднего ряда дифтонгического происхождения. Так язык этой части славянства стал отличаться от языка всего славянского мира. Тесные языковые контакты с соседними неславянскими языками в дальнейшем поддержали эту исконную фонетическую особенность. Так же объяснял явления типа кеп "цеп" А.А.Зализняк, независимо от С.М.Глускиной пришедший к подобному выводу при изучении новгородских берестяных грамот (ср., например, ). Праславянскому диалектному членению при самой яркой особенности в речи кривичей (отсутствие второй и третьей палатализации заднеязычных) посвящена одна из последних статей С.Л.Николаева .
Влияние восточно-балтийских языков на историю псковских говоров обнаруживается при изучении сочетаний согласных [гл], [кл] (ср. общеславянские *dl, *tl ). Судьба праславянских *dl, *tl объединяет кривичское (древнепсковское) с западнославянскими языками. Ср. в Псковских летописях: привегли "привели", уссЬгли "въссЬдли"; сустрЬкли "встретили"; в Разговорнике Т.Фенне: поблюгл (корень блюд-), розвегл (корень вед-), учкле "учел" (корень чт-; ср. учитывать, учтет); в современных псковских говорах: жагло, жигло "жало" (ср. жигать "жалить"), жерегло "пойма" (из *žertlo).
Древние сочетания *dl, *tl восточно-славянских языках исторически упрощались (с потерей первого *d, *t привел, жерло, сел и др.), а в западнославянских языках сохранялись (ср. польское usiadł "сел", "уселся"; mydło "мыло"). В балтийских же языках исконно были сочетания gl, kl, повлиявшие на язык древних псковичей: поэтому общеславянские *dl, *tl стали звучать, как [гл], [кл] (прочкли "прочли" с корнем чт-/чит-, ср. читать, чтение; егла вместо общерусского ель с древним корнем *jedl-).
Убедительные выводы С.М.Глускиной, А.А.Зализняка о древнейших фонетических диалектных особенностях, отмеченных в псковских, иногда новгородских, говорах, подтверждаются и новыми примерами. Но появляются и другие версии. Так, норвежский коллега Я.И.Бьёрнфлатен сохранение заднеязычных согласных в корне кеп- (в слове кепец) пытается объяснить более поздними фонетическими изменениями [т] в [к"]. Он обнаруживает три зоны произношения корня - с [к"] (кепец) на севере и частично в средней части Псковской области; с [ц] (цепец) южнее; с [т] (тепец) между этими зонами. С.М.Глускина, используя полные сведения по картотеке Псковского областного словаря и по картотеке Диалектологического атласа русского языка, отмечает [ц] по всей территории, а не только в указанной зоне: в Гдовском, Опочецком, Островском, Палкинском, Порховском, Пушкиногорском, бывшем Славковском, Стругокрасненском районах. Кроме того, норвежский исследователь говорит о "распадении" [?? - Л.Я.К.] аффрикаты [ц] на взрывной зубной [?? - Л.Я.К.] , а затем об изменении взрывного зубного [т"] в заднеязычный [к] , т.е. усиленно подчеркивает вторичность [к"]. Естественно, что с этим объективно не соотносятся результаты наблюдений таких исследователей древнепсковского, древненовгородского диалекта и современных говоров, как А.А.Зализняка, С.А.Николаева.
Трудно согласиться с точкой зрения Я.И.Бьёрнфлатена о восстановлении заднеязычных, о вторичности заднеязычных в случаях корня кеп- и под. Убедительно звучат доказательства С.М.Глускиной , поддержанные А.А.Зализняком [например, 16] и С.А.Николаевым , об отсутствии рефлексов второй палатализации заднеязычных согласных в псковских говорах (ср. псковские кеп "цеп"; кеж, кедить - ср. общерусское цедить; кевь, кевка "шпулька"; древненовгородские хере "серый"; келе "целый"; крькъвь "церковь"; хЬде "седой"); о роли морфонологии в случаях типа полукать. (В Разговорнике Т.Фенне в начале XVII века тоже зафиксировано примекать "замечать".)
Важно учитывать и ареалы распространения рассматриваемых явлений (см. у С.М.Глускиной): полукать встречается не только там, где на севере распространено кедить, но и в Куньинском, Островском, Гдовском, Опочецком, Красногородском, бывшем Лядском, Себежском, Пустошкинском, Псковском, Печерском, бывшем Середкинском, Дедовичском, Великолукском, Порховском, Пушкиногорском, бывшем Славковском районах. Не только якобы единственное кедить известно псковским говорам, но и производные кедилка (Гдовский район), кедушка "цедилка" (Гдовский район) .
Корень кеп- (вместо цеп-) отмечен С.М.Глускиной не только на северо-западе Псковской территории, где якобы, по мнению Я.И.Бьёрнфлатена, "восстанавливаются" заднеязычные, но и в Палкинском, Островском, Порховском, Печерском, бывшем Славковском, бывшем Павском, Стругокрасненском, Гдовском, Псковском, бывшем Карамышевском, Красногородском, Локнянском, Новосокольническом, Опочецком, Пушкиногорском, Себежском районах. (Новые экспедиции подтверждают это: летом 1995 г. в Порховском районе, бывшем Славковском, были отмечены слова и с корнем кеп-).
Исследовательское распределение якобы современных процессов типа цевина (на юге Псковской территории), тевина (средняя часть Псковской территории), кевина (северная часть Псковской территории) по зонам как бы преднамеренно "испрямляет" процесс (видимо, в распоряжении исследователя было недостаточно фактов!). Ведь С.М.Глускина указывает, что цевина может появиться повсюду (в Гдовском, Опочецком, Островском, Палкинском, Порховском, Пушкиногорском, бывшем Славковском, Стругокрасненском районах): как указывают и А.А.Зализняк, С.Л.Николаев, это возможно под влиянием взаимодействия древних фактов с современными.
Для доказательства своей точки зрения Я.И.Бьёрнфлатен привлекает и случаи типа почти - почки . Однако его рассуждения представляются не очень убедительными: во-первых, примеры типа почки включают сочетание согласных звуков, чего нет в корне кеп- (где должны были бы происходить процессы второй палатализации заднеязычных); во-вторых, нельзя согласиться с Я.И.Бьёрнфлатеном, что А.А.Зализняк якобы опирается только на единичные примеры (А.А.Зализняк ведь учитывает и тот массив, который был обследован С.М.Глускиной!); в-третьих. Я.И.Бьёрнфлатен, к сожалению, совсем не использует работы С.М.Глускиной, которые охватывают большой материал разноструктурных образований с соответствующими корнями (примеры были взяты и из сведений, собранных для Диалектологического атласа русского языка). Поэтому тем более неубедительно утверждение о невозможности признать отсутствие второй палатализации заднеязычных на основании того, что слова цепец, тепец, кепец одноструктурны, что якобы говорит о более позднем явлении и в фонетике (это заключение к тому же и нелогично). Неверно, что никто не исследовал явления систематически (а работы С.М.Глускиной?!). Странным показалось и утверждение, что археологи отказались от раннего заселения славянами указанной территории (разве все отказались? - ср. ; недаром на работы В.В.Седова ссылаются и А.А.Зализняк, С.Л.Николаев). Кроме того, следует учесть и то, что есть другое объяснение появления [т"] вместо [к"] в корне типа кеп-: С.М.Глускина, вслед за В.Н.Чекманом, признает, что в древнепсковском диалекте наблюдалось различие согласных не только по твердости/мягкости (переднеязычные, заднеязычные - шипящие), но и по месту образования (переднеязычные/заднеязычные). Такая оппозиция сохранилась и в современных говорах . Это поддерживалось несколькими линиями оппозиции, чередований: шипящие из переднеязычных (рожу - родить), шипящие из заднеязычных (дружить - друг). Отсюда в оппозицию вступают и источники шипящих (переднеязычные/заднеязычные). Это системное, фонологическое явление на фоне морфонологии, словообразования (отсюда рогать - рожать; ср. родить; ср. также: богать "бодать", корова богатая "которая бодается").
В свете взаимоотношения прошлого и настоящего в псковских говорах на фоне других диалектов интересны наблюдения С.Л.Николаева, который вслед за многими серьезными работами лингвистов, археологов подчеркивает: «Лишь в последние годы гипотеза сохранения древнейших восточнославянских диалектных различий получила серьезную поддержку» . Это под влиянием данных (по-новому осмысленных!) из северо-западных и западных русских и северо-восточных белорусских говоров и из материалов по новгородским берестяным грамотам . Кроме того, изучение праславянской акцентологии (на фоне морфонологии) позволило автору выявить и поддержать праславянское диалектное членение .
"Невосточнославянские" черты, по словам А.А.Зализняка, в древненовгородском ("койне") появились из древне-псковских говоров, «распространенных на обширной территории кривичских племенных говоров» . Здесь были яркие специфические черты (интересны их изоглоссы).
Обнаружить древние изоглоссы стало возможным при изучении в современных говорах системных архаизмов древнейшего периода (ср. подобное на материале лексики у Ю.Ф.Денисенко ). Древнейшие особенности говоров фиксируются, например, в новгородских берестяных грамотах (с XI века). Содружество лингвистов и археологов показало совпадение ареала кривичей.
Благодаря проекции в древность архаизмов, свойственных современным говорам, реконструируется прежнее членение племенного языка кривичей : например, в соответствии с данными статьи С.Л.Николаева, вычленяются псковский диалект (северо-, центрально-, южнопсковский), от которого (севернопсковского) пошло новое заселение (вятские, уральские, сибирские, онежские говоры) ; древненовгородский диалект (из взаимодействия псковских и ильменско-словенских - не кривичских - говоров); смоленский диалект; верхневолжский диалект; полоцкий диалект; западный диалект .
Уникальные свойства псковских говоров продолжают быть предметом осмысления в связи с объяснением причин их появления. Используются разные доказательства, новые факты. Но нельзя предавать забвению сделанное другими. Приходится выбирать более убедительное и доказательное в наблюдениях и обобщениях, выводах.

* * *
Некоторые данные были использованы в докладе «Старое и новое в псковских говорах как закономерность развития и функционирования» на Международном симпозиуме в г. Осло (Норвегия), посвященном псковским говорам, в октябре 1995 г. (и в статье на эту тему); в докладе «Архаические явления в современной народной речи как свидетельства прошлого (на материале псковских говоров)» на Международном археологическом конгрессе в г. Новгороде (Россия) в августе 1996 г. (и в статье на эту тему).

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Ларин Б.А., 1967. [Вступление] // Псковский областной словарь с историческими данными. Вып. 1. А.
2. Псковский областной словарь с историческими данными, 1967-1995. Вып. 1-11. Л. (СПб.).
3. Псковские говоры, 1962. I. Псков.
4. Псковские говоры, 1968. II. Псков.
5. Псковские говоры, 1973. III. Псков.
6. Псковские говоры, 1979. А.
7. Псковские говоры в их прошлом и настоящем, 1988. А.
8. Псковские говоры и их окружение, 1991. Псков.
9. Псковские говоры и их носители (лингво этнографический аспект), 1995. Псков.
10. Т.Fennels Low German Manual of Spoken Russian Pskov 1607. 1970. Vol. II. Copenhagen.
11. "Einn Russisch Buck" by Thomas Schroue: the 16 th-century Russian-German dictionary and phrase-book. 1992. P. 5. Cracow.
12. Герд А.С., 1994. Некоторые диалектные границы и зоны по данным исследований лексики русского языка // Лексический атлас русских народных говоров. (Проект.) СПб.
13. Глускина СМ.. 1962. Морфонологические наблюдения над звуком в псковских говорах // Псковские говоры. I. Псков.
14. Глускина С. М., 1968. О второй палатализации заднеязычных согласных в русском языке (на материале северо-западных говоров) // Псковские говоры. II. Псков.
15. Седов В.В., 1994. Славяне в древности. М.
16. Зализняк А.А., 1986. Отсутствие второй палатализации // Янин В.А., Зализняк А.А. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1977-1983 гг.). М.
17. Зализняк А.А., 1989. Новгородские берестяные грамоты и проблема древних восточнославянских диалектов // История и культура древнерусского города. М.
18. Зализняк А.А., 1995. Явления, отличающие северно-кривичский диалект (или все кривичские диалекты) от остальных восточнославянских // Зализняк А.А. Древне-новгородский диалект. М.
19. Николаев С.Л., 1994. Раннее диалектное членение и внешние связи восточнославянских диалектов // Вопросы языкознания, № 3.
20. Глускина С. М., 1984. Разговорник Т.Фенне как источник изучения языка и истории средневекового Пскова // Археология и история Пскова и Псковской земли. Псков.
21. Бьёрнфлатен Я.И. Псковские говоры в общеславянском контексте // Бьёрнфлатен Я.И., Нессет Т., Эгеберг Э., 1993. Норвежские доклады на XI-ом съезде славистов, Братислава, сентябрь 1993 г. Oslo.
22. Седов В.В., 1989. Начало славянского освоения территории Новгородской земли // История и культура древнерусского города. М.
23. Глускина СМ., 1979. Морфонологические наблюдения над псковскими говорами. (Смягченные и несмягченные согласные в исторических чередованиях.) // Псковские говоры. Л.
24. Денисенко Ю.Ф., 1994. Опыт реконструкции лексической системы псковских говоров средневековья (на материале местной лексики Псковских летописей - наименований понятий времени и рельефа). СПб.
АРХЕОЛОГИЯ И ИСТОРИЯ ПСКОВА И ПСКОВСКОЙ ЗЕМЛИ
Институт археологии Российской Академии Наук
Псковский государственный научно-исследовательский археологический центр
МАТЕРИАЛЫ СЕМИНАРА
1995 год

«Псковский областной словарь с историческими данными» - региональный словарь полного типа, широко раскрывающий лексические особенности русских народных говоров одной из интереснейших в языковедческом отношении территорий. Полнота понимается как отражение по возможности всего активного запаса слов коренных жителей Псковщины.

Псковские говоры отчетливо обнаруживаются уже в XIII – XIV вв., они сохраняют свое единство и целостность на протяжении последующих веков до наших дней; псковские говоры расположены на границе с другими восточнославянскими языками и языками балтийскими и финскими. Не случайно они всегда привлекали особенное внимание русских и зарубежных языковедов - славистов и русистов (А. И. Соболевский, И. И. Срезневский, Н. М. Каринский, А. А. Шахматов и многие другие).

Словарь был задуман проф. Б. А. Лариным как первый славянский областной словарь полного типа, дающий возможность изучать лексическую и семасиологическую систему псковских говоров и отражающий не только диалектную, но и общерусскую лексику и фразеологию, причем в диахроническом аспекте. Б. А. Ларин писал о ПОС: «региональный словарь на широком историческом фоне - принципиально новое дело в мировом языкознании».

Первые семинары состоялись под руководством Б. А. Ларина. У истоков Словаря стояли доц. О. С Мжельская , доц. А. И. Корнев, проф. В. И. Трубинский , доц. А. И. Лебедева.


Первый выпуск Словаря вышел в 1967 г., сегодня выпущено 27 выпусков словаря , готовится к печати 28 выпуск, коллектив составляет словарные статьи на букву П, описано более 65 тысяч слов.
В 27 выпуск вошла 3-я редакция Инструкции.

Это диалектный словарь полного типа, в нем представлены все бытующие в крестьянской речи общерусские и диалектные слова, зафиксированные на Псковской земле.

Описываемая речь псковских крестьян отражает быт, культуру, мировоззрение русского населения, сложившиеся связи с соседними народами.
Словарь раскрывает сложные взаимоотношения частного и общего в лексике и фразеологии разговорной речи русских, проживающих на территории современной Псковской области. Псковская область – интереснейшая в языковом отношении территория, так как псковские говоры расположены на границе с другими восточнославянскими языками и языками финно-угорскими и балтийскими и отчетливо обнаруживаются уже в XIII – XIV вв.

Это также первый исторический словарь народных говоров : в нем используются данные из псковских средневековых памятников письменности и документов XII–XVIII вв. Наличие исторических данных дало возможность впервые в русской лексикографии поставить в непосредственную связь лексику современных псковских говоров с отражением народной живой речи в документах и памятниках письменности феодальной эпохи. Кроме специфической лексики псковских народных говоров, Псковский областной словарь достаточно полно отражает общий лексический фонд русских говоров и тем самым дает материал для изучения особенностей русской разговорной речи, последнее является одной из наиболее актуальных задач современного языкознания.

В Словаре даются лингвистические карты некоторых лексико-семантических явлений, имеющих ареалы в псковских говорах.
Зоной картографирования является территория распространения древних псковских говоров (псковского микроэтноса) с приращениями земель Псковского удельного княжества, Псковской губ., Псковской обл. (в границах 1956 г.) - о охватом говоров по Нарве (части Сланцевского р-на Ленинградской обл,), Торопецкого р-на Калининской обл., некоторых приграничных населенных пунктов Эстонии.
Фактической базой для картографирования служат преимущественно материалы картотеки Словаря (свыше двух миллионов фиксаций), а также псковские материалы из других собраний, содержащие указания на населенные пункты или районы/уезды Псковщины.
Карта-основа с нанесенными на нее 720 номерами (соответствующими опорным населенным пунктам для картографирования) опубликована в виде вкладки к 1 вып. ПОС; все 11 опубликованных лингвистических карт составлены на ее основе. С 24 вып. ПОС она переведена в электронную форму. Полный список обследованных деревень гораздо больше 720 номерных пунктов; для фактов из каждой такой деревни на карте ставится соответствующий знак без номера в пределах своего района.

Сегодня создание Псковского областного словаря с историческими данными – коллективная межвузовская тема Санкт-Петербургского государственного университета и Псковского государственного педагогического университета . В Пскове продолжает выходить сборник научных трудов «Псковские говоры» (последний в 2007 г.), в котором принимают участие и ученые МСК им. проф. Б. А. Ларина.
Научно-образовательный центр (НОЦ) изучения русской народной речи и устного народного творчества создан при лаборатории филологического факультета ПсковГУ.

В течение многих лет тема «Псковский областной словарь с историческими данными» имеет поддержку Российского государственного научного фонда и Министерства Российского государственного образования. Словарь неоднократно получал отклики в научной печати, среди рецензентов Словаря - видные ученые-лингвисты С.А. Аверина, Л.Л. Буланин, А.А. Бурыкин, С.Св. Волков, З.В. Жуковская, Л.В. Зубова, В.А. Козырев, В. В. Колесов, О.Д. Кузнецова, Г.А. Лилич , Н.А. Мещерский, В.М. Мокиенко , С.А. Мызников, А.М. Родионова-Нащокина, Т.В. Рождественская, Л.В. Сахарный, Г.Н. Скляревская, Ф.П. Сороколетов, В.П. Фелицына, О.А. Черепанова.

Инструкция «Псковского областного словаря с историческими данными» (3 -я редакция ). Вып. 27.

Рекомендуем также

Loading...Loading...