Какие же это средства? Комиссары – залог успеха

Красная армия была создана, что называется, с нуля. Несмотря на это, ей удалось стать грозной силой и победить в гражданской войне. Залогом успеха стало строительство РККА с использованием опыта старой, дореволюционной армии.

На обломках старой армии

К началу 1918 года Россия, пережившая две революции, окончательно вышла из Первой мировой войны. Ее армия представляла собой жалкое зрелище — солдаты массово дезертировали и направлялись к родным местам. С ноября 1917-го Вооруженных сил не существовало и де-юре — после того, как большевики издали распоряжение о роспуске старой армии.

Тем временем на окраинах бывшей империи разгоралась новая война — гражданская. В Москве только что отгремели бои с юнкерами, в Питере — с казаками генерала Краснова. События нарастали, как снежный ком.

На Дону генералы Алексеев и Корнилов формировали Добровольческую армию, в оренбургских степях разворачивалось антикоммунистическое восстание атамана Дутова, в районе Харькова велись бои с юнкерами Чугуевского военного училища, в Екатеринославской губернии — с отрядами Центральной рады самопровозглашенной Украинской республики.

Рабочие активисты и революционные матросы

Не дремал и внешний, старый враг: немцы активизировали наступление на Восточном фронте, захватив ряд территорий прежней Российской империи.

В распоряжении советского правительства на тот момент находились лишь отряды Красной гвардии, создаваемые на местах в основном из активистов рабочей среды и революционно настроенных матросов.

В первоначальный период общей партизанщины в гражданской войне красногвардейцы были опорой Совнаркома, однако постепенно становилось понятно, что на смену добровольности должен прийти призывной принцип.

Это ясно показали, например, события в Киеве в январе 1918 года, где восстание рабочих отрядов Красной гвардии против власти Центральной рады было жестоко подавлено национальными частями и офицерскими отрядами.

Первый шаг к созданию РККА

15 января 1918 года Ленин издал Декрет о создании Рабоче-Крестьянской Красной Армии. В документе подчеркивалось, что доступ в ее ряды открыт для всех граждан Российской Республики не моложе 18 лет, готовых "отдать свои силы, свою жизнь для защиты завоеванной Октябрьской Революцiи и власти Совѣтовъ и соцiализма".

Это был первый, но половинчатый шаг к созданию армии. В нее пока предлагалось вступать добровольно, и в этом большевики пошли по пути Алексеева и Корнилова с их добровольным набором белой армии. В итоге к весне 1918 года в рядах РККА числилось не более 200 тысяч человек. А ее боеспособность оставляла желать лучшего — большинство фронтовиков отдыхали от ужасов мировой войны по домам.

Мощный стимул к созданию большой армии дали враги — 40-тысячный чехословацкий корпус, который летом того же года поднял мятеж против Советской власти на всем протяжении Транссибирской магистрали и в одночасье захватил огромные пространства страны — от Челябинска до Владивостока. На юге европейской части России не дремали деникинцы, которые оправившись после неудачного штурма Екатеринодара (ныне Краснодар), в июне 1918-го вновь повели наступление на Кубань и на этот раз достигли цели.

Воевать не лозунгами, а умением

В этих условиях один из основателей Красной армии, народный комиссар по военным и морским делам Лев Троцкий предложил перейти к более жесткой модели построения армии. Согласно Декрету Совета Народных Комиссаров 29 июля 1918 года, в стране был введен воинский призыв, который позволил к середине сентября довести численность РККА до почти полумиллиона человек.

Наряду с количественным ростом, армия укреплялась и качественно. Руководство страны и РККА поняло, что одними лозунгами о том, что социалистическое отечество в опасности, войну не выиграешь. Нужны опытные кадры, пусть и не придерживающиеся революционной риторики.

В массовом порядке в Красную армию стали призывать так называемых военспецов, то есть офицеров и генералов царской армии. Их общая численность в ходе Гражданской войны в рядах РККА насчитывала почти 50 тысяч человек.

Лучшие из лучших

Многие потом стали гордостью СССР, как, например, полковник Борис Шапошников, ставший маршалом Советского Союза и начальником Генерального штаба армии, в том числе и в годы Великой Отечественной войны. Еще один руководитель Генерального штаба Красной армии во время Второй мировой, маршал Александр Василевский вступил в Гражданскую войну штабс-капитаном.

Другой действенной мерой укрепления среднего командного звена стали военные школы и курсы ускоренной подготовки красных командиров из числа солдат, рабочих и крестьян. В боях и сражениях вчерашние унтер-офицеры и фельдфебели быстро росли до командиров крупных соединений. Достаточно вспомнить Василия Чапаева, ставшего комдивом, или Семена Буденного, возглавившего 1-ю Конную армию.

Еще раньше была отменена выборность командиров, которая крайне вредно влияла на уровень боеспособности частей, превращая их в анархические стихийные отряды. Теперь за порядок и дисциплину отвечал командир, пусть и наравне с комиссаром.

Каменев вместо Вацетиса

Любопытно, что чуть позже к призывной армии пришли и белые. В частности, Добровольческая армия в 1919 году во многом оставалась такой только по названию — ожесточенность Гражданской войны властно требовала от противников пополнения своих рядов любыми способами.

Первым главнокомандующим Вооруженными силами РСФСР осенью 1918-го был назначен бывший полковник Иоаким Вацетис (с января 1919-го одновременно руководил действиями армии Советской Латвии). После ряда поражений Красной армии летом 1919-го в европейской части России Вацетис был заменен на посту другим царским полковником, Сергеем Каменевым.

Под его руководством дела у РККА пошли куда лучше. Были разгромлены армии Колчака, Деникина, Врангеля. Отбито наступление Юденича на Петроград, польские части выбиты с Украины и Белоруссии.

Территориально-милиционный принцип

К концу Гражданской войны общая численность Красной армии составляла более пяти миллионов человек. Красная конница, вначале насчитывающая всего три полка, в ходе многочисленных сражений возросла до нескольких армий, которые оперировали на широко растянутых коммуникациях бесчисленных фронтов гражданской войны, выполняя роль ударных войск.

Окончание военных действий потребовало резкого сокращения численности личного состава. В этом, прежде всего, нуждалась истощенная войной экономика страны. В итоге, в 1920-1924 гг. была проведена демобилизация, которая уменьшила РККА до полумиллиона человек.

Под руководством наркома по военным и морским делам Михаила Фрунзе большая часть оставшихся войск была переведена на территориально-милиционный принцип комплектования. Он заключался в том, что небольшая часть красноармейцев и командиров части несли постоянную службу, а остальной состав призывался в течение пяти лет на сборы продолжительностью до года.

Укрепляя боеспособность

Со временем реформа Фрунзе привела к проблемам: боеготовность территориальных частей была куда ниже регулярных.

Тридцатые годы, с приходом в Германии нацистов и нападением японцев на Китай, начали отчетливо попахивать порохом. В итоге в СССР начался перевод полков, дивизий и корпусов на регулярную основу.

При этом учитывался не только опыт Первой мировой и Гражданской войн, но и участие в новых конфликтах, в частности, столкновение с китайскими войсками в 1929 году на КВЖД и японскими на озере Хасан в 1938 году.

Увеличивалась общая численность РККА, войска активно перевооружались. В первую очередь это касалось артиллерии и бронетанковых войск. Создавались новые войска, например, воздушно-десантные. Матушка-пехота становилась более моторизированной.

Предчувствие мировой войны

Авиация, которая раньше выполняла в основном разведывательные задачи, теперь становилась мощной силой, увеличивая в своих рядах долю бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей.

Советские танкисты и летчики пробовали свои силы в локальных войнах, проходящих вдали от СССР, — в Испании и Китае.

С целью повышения престижности военной профессии и удобства прохождения службы в 1935 году кадровым военным были введены персональные воинские звания — от маршала до лейтенанта.

Окончательно черту под территориально-милиционным принципом комплектования Красной армии подвел черту закон о всеобщей воинской обязанности 1939 года, расширявший состав РККА и устанавливающий более длительные сроки службы.

А впереди была большая война.

Мы постоянно слышим о том, что в Великую Отечественную войну наши безвозвратные потери составили около 30-ти миллионов советских людей. Первым на такое количество потерь (сначала 44 млн. чел., а потом 31 млн. чел. военнослужащих) указал А.И. Солженицын. На что В.В. Кожинов ответил следующим образом:

«Когда человек приводит цифры, он должен всё-таки как-то соотносить свои утверждения с реальностью. К тому же этот человек имеет образование математическое. Ведь давным давно установлено, причём не только у нас в стране, но и эмигрантской демографией, что, во-первых, с 1941-го по 1945-й из 195 миллионов человек, которые в нашей стране жили, исчезли 38 миллионов. Это всего - детей, стариков, женщин и так далее. Поэтому назвать цифру 44 миллиона применительно к погибшим солдатам - простите, даже как бы неприлично.

Продолжу анализ. Из названных 38 миллионов - около 13 должны были умереть естественной смертью. Это минимум…

Теперь второе. Во время войны и сразу после её завершения из страны эмигрировали пять с половиной миллионов человек. Это в основном были немцы, жившие в Прибалтике, поляки, представители балтийских народов, жители Западной Украины и так далее. Значит, прибавьте это к 13 миллионам, и получится, что погибнуть во время войны могли около 19 с половиной миллионов наших сограждан. Всех вместе! И говорить, что погибли пусть теперь уже не 44, а 31 миллион одних только солдат - ну, как можно?»

В этом отношении показательны «откровения» А.И. Солженицына. В беседе со студентами университета в Цюрихе он говорил: «Там, где научное исследование требовало бы сто фактов, двести - у меня их два, три. И между ними бездна, прорыв. И вот этот мост, в который нужно бы уложить ещё сто девяносто восемь фактов, мы художественным прыжком делаем, образом, рассказом, иногда пословицей». («Советская Россия». 1999, 24 августа). «Да, так можно «уложить» не только 60, а и все 100 миллионов «жертв», - пишет доктор исторических наук Б. Г. Соловьёв.

И.В. Сталин в марте 1946 года, комментируя речь У. Черчилля, говорил о том, что в результате немецкого вторжения Советский Союз безвозвратно потерял около 7 миллионов человек.

Н.С. Хрущёв, стремившийся принизить все заслуги И.В. Сталина, увеличил наши потери военнослужащих и мирных жителей до 20 млн. чел. В десятом томе «Всемирной истории», изданном при правлении Н.С. Хрущёва написано: «Разгром фашистской Германии был достигнут Советским Союзом ценой величайших человеческих жертв… Общее число погибших составило более 20 млн. человек, из них не менее половины были мирные жители».

Либералы-ревизионисты, чтобы показать ущербность советской власти, довели количество погибших до 27 млн. чел. Основной упор они сделали не на зверства фашистов, убивавших мирное население и ведших войну на истребление, а на якобы имевшие место 17-ти миллионные потери военнослужащих. Они в несколько раз превысили количество погибших военных с целью показать неумение советского правительства управлять страной, а советских военачальников командовать войсками.

Они стремятся принизить заслуги Красной Армии перед своим народом и народами Европы, выставить в глазах народов России и населения других стран советских военачальников неспособными грамотно, со знанием дела и заботой о солдатах управлять войсками. И это в то время, как наша армия, одерживая одну победу за другой, наголову разгромила врага, когда современникам было ясно, что не существует ни в одной армии мира более талантливых, грамотных, разумных, человечных военачальников, чем военачальники советской армии во время Великой Отечественной войны 1941-1945 годов.

Они сами вышли из народа, являлись его плотью и кровью и несли на себе свет той всеобъемлющей русской доброты, которую никогда не понять привыкшему к стяжательству, измеряющему жизнь только личной выгодой, безжалостному западному индивидууму. Но сегодня недостойные люди называют бездарными и жестокими наших замечательных военачальников, организовавших сокрушение сильнейшей армии мира.

В либеральных СМИ цифры наших потерь постоянно растут. Против них никто особенно не возражает, потому что молодым всё равно, а старые просто жалеют погибших.

Но вот уже и Александр Проханов в своей газете доводит этот миф до абсурдной цифры: «Тридцать миллионов советских людей, погибших во время войны, - это священная Христова жертва, которая понадобилась для одоления зла, попрания фашистского ада» («Завтра», 2012, №19).

Даже не искажая данные, а указывая с немецкой стороны потери военнослужащих, а с советской - сумму потерь военнослужащих и мирного населения, уже половину России убедили в том, что Красная Армия воевала очень плохо и якобы одерживала победы только ценой больших человеческих жертв.

И совсем немногие обращают внимание на необоснованные выводы, на очевидную истину, что умение армией вести бои характеризуют потери военнослужащих, а не мирного населения. Потери мирного безоружного населения указывают только на жестокость, определённые цели врага, но не могут характеризовать боеспособность армии, уровень её военачальников. Понятно, что такая оценка прославляет ту армию, которая больше убила безоружных мирных жителей и военнопленных противника. И, несмотря на всю нелепость подобной оценки советских вооружённых сил во время Великой Отечественной войны, она уже десятилетиями применяется многими историками, исследователями и политиками.

Необходимо отметить, что А.Солженицын и все его последователи указываемые данные о наших потерях не обосновывают. Впервые наши потери были подсчитаны на научном уровне профессором, академиком РАЕН Г.А. Куманёвым и специальной комиссией Министерства обороны СССР и Отделения истории АН СССР в 1990 году.

На основании ранее закрытых статистических данных комиссия установила, что человеческие жертвы в Вооружённых Силах СССР, а также пограничных и внутренних войсках страны в ходе Великой Отечественной войны составили 8 млн. 668 тыс. 400 человек. В это число вошли 2 млн. 665 тыс. 935 советских военнопленных, погибших в немецком плену.

То есть по данным указанных учёных и исследователей потери в войне военнослужащих Германии с союзниками и СССР были практически одинаковыми. Участник Великой Отечественной войны доктор исторических наук Б.Г. Соловьёв и кандидат наук В.В. Суходеев, известный историк Ю.В. Емельянов, а также О.Платонов, Ю.Мухин и многие другие историки и исследователи считают верным указанное количество потерь советских военнослужащих во время Великой Отечественной войны 1941-1945 годов.

Немецкие потери большинством русских учёных, историков и исследователей указываются в количестве 8 млн. 649 тыс. 500 человек. Фактически немецкие вооружённые силы с союзниками имелибольшие потери, так как, например, «умершими от ран (у немцев) считались только те, кто умер в течение трёх дней, остальные умирали (относились к умершим) от «не связанных с войной причин».

Обратите внимание, что если бы мы убили такое же количество немецких военнопленных, как немцы убили наших, то немецкие потери в войне более чем на 2 млн. человек превысили бы потери Красной Армии. Но полагаю, что не было указанных выше миллионов убитых в немецком плену советских военнослужащих. К такому выводу я пришёл, когда обнаружил, что наши историки количество взятых в плен солдат и офицеров берут из немецких источников, не гнушаясь тем, что взятые ими сведения в своё время озвучивал Геббельс, который говорил, что ложь, произнесённая тысячу раз, становится правдой.

А расчёт погибших в немецком плену проводится историками следующим образом: из количества пленных, указанных в немецких источниках, вычитается количество советских военнослужащих, вернувшихся из плена. Всех не вернувшихся относят к погибшим в немецком плену.

Из немецкого плена вернулось на родину в СССР 1 млн. 894 тыс. 65 человек - попавших в немецкий плен бойцов и командиров Красной Армии. Данные сведения вполне достоверны и подтверждаются с незначительными отличиями целым рядом исследователей, в том числе Г.А. Куманёвым и В.В. Суходеевым. А вот данные о том, сколько советских военнослужащих было взято в плен доверия не вызывают.

Наши историки оценивают количество советских военнопленных в 4 млн. 559 тыс. солдат и офицеров, а немецких с их союзниками - в 4 млн. 126 тыс.

Достоверность указанных сведений вызывает сомнение, так как в плен сдалась вся немецкая армия, находившаяся на Восточном фронте, а также в плен сдались армии воевавших с нами союзных Германии государств (Румынии, Венгрии, Италии и Финляндии), и поэтому количество советских военнопленных никак не может быть больше количества военнопленных Германии и её сателлитов.

Весь ход войны показывает, что количество военнопленных Красной Армии значительно завышено - как общее, так и в отдельных сражениях. Например, количество военнопленных взятых немцами под Киевом, Вязьмой и в приграничных сражениях в 1941 году, завышено в 6 и более раз. В частности, перед началом Киевской операции в составе всего Юго-Западного фронта находилось 677 085 советских солдат и офицеров, бои они вели с 7 июля по 26 сентября 1941 года, после чего 150 541 человек избежали окружения и отошли на тыловые рубежи. Значительное количество войск вышло из окружения и присоединилось к отошедшим войскам. Но наши историки вслед за Геббельсом упорно твердят о якобы 665 тысячах сдавшихся в плен под Киевом советских солдат и офицеров.

Приведённые данные, указывающие на то, что наши войска Юго-Западного фронта, обороняющие Киев, далеко не все попали в окружение и за период почти 3-х месячных боёв имели значительные потери, приводят к выводу, что под Киевом могло быть окружено не более 150 тысяч советских военнослужащих, а в плен могло быть взято не более 100 тысяч советских солдат и офицеров.

Второй пример - это окружение наших войск под Вязьмой 7 октября 1941 года. Г.К. Жуков, А.М. Василевский, К.К. Рокоссовский, энциклопедия Великой Отечественной войны 1941-1945 годов под редакцией М.М. Козлова указывают, что под Вязьмой из 12 армий Западного и Резервного фронтов были окружены 4 наших армии, а именно: 19-я, 20-я, 24-я и 32-я, что составляло до начала боевых действий порядка 332 тысяч человек, а на момент окружения менее 300 тысяч военнослужащих. Ясно, как день, что при окружении 300 тыс. человек не может быть взято в плен 600 тысяч человек.

Наши части и в окружении продолжали вести бои и, конечно, солдаты и офицеры гибли в боях, часть наших войск прорвалась из окружения, влилась в части защитников Москвы, часть ушла в партизаны, и в плен к немцам могло попасть не более 100 тысяч военнослужащих. Но наши историки по-прежнему вслед за Геббельсом повторяют ложь о 600 тысячах пленённых советских солдат и офицеров.

Третий пример - это окружения и пленения наших войск вначале войны в приграничных сражениях. Зам. начальника Управления особых отделов С. Мильштейн 10.10.1941 года докладывал о том, что из отставших при отступлении от своих частей советских военнослужащих «632 486 человек сформированы в части и вновь направлены на фронт». Очевидно, что вместе с бежавшими из плена и вышедшими из окружения указанное количество военнослужащих, направленных на фронт было ещё больше. К.К. Рокоссовский в своей книге также пишет, как они в 1941 году формировали соединения из вышедших из окружения солдат. А наши историки и исследователи всех их записали в пленные.

Надо отметить, что после прорыва фронта и окружения наших войск под Вязьмой имели место окружения наших войск в Керчи и под Харьковом, но с этого момента, то есть с мая 1942 года по май 1945 года, за 3 года войны не было окружений крупных соединений советских войск.

Немцев окружали в августе 1941 года при проведении Ельнинской наступательной операции, в январе 1942 года при проведении Демянской наступательной операции (было окружено 95 тысяч немецких военнослужащих) и в других боях, но это были сравнительно незначительные окружения, из которых немцы часто вырывались. А вот с ноября 1942 года, с момента окружения под Сталинградом значительные силы войск Германии и её союзников попадали в окружения и в плен все три года войны.

Приведённые сведения говорят о том, что количество погибших и попавших в плен советских военнослужащих меньше объявленного нашими историками. Из приведённых выше фактов видно, что количество взятых в плен советских военнослужащих завышено на несколько миллионов человек. В реальности оно было меньше, что значительно сокращает количество погибших в немецком плену и, как следствие, число безвозвратных потерь Красной Армии во время войны. Подсчёт количества советских военнопленных ещё ждёт своих честных историков и исследователей.

Надо отметить, что с самого начала войны правительство СССР стремилось сберечь как можно больше жизней наших бойцов. Не всегда это удавалось, но забота о сохранении жизни наших солдат и офицеров прослеживается на протяжении всей войны. Например, уже в 1941 году Сталин издал приказ №281 «О порядке представления к правительственной награде военных санитаров и носильщиков за хорошую боевую работу». Этот приказ приравнивал спасение раненых к боевому подвигу. За вынос с поля боя 15 раненых с оружием санитар и носильщик награждались медалью «За боевые заслуги» или «За отвагу»; за вынос 25 раненых - орденом Красной Звезды, 40 - орденом Красного Знамени, 80 - орденом Ленина. За вынос 100 раненых санитару и носильщику присваивали звание Героя Советского Союза. Факты, указывающие на стремление сохранить жизнь каждого бойца, опровергают ложь о том, что советское руководство не считалось с гибелью людей на фронтах и завалило трупами немцев.

Надо сказать и о том, что согласно постановлению СНК от 6 мая 1942 года местные власти должны были оформлять пенсии инвалидам в течение двух дней после выписки из лечебного учреждения. Вот это и есть забота о человеке, а не пустая нынешняя болтовня о «демократии».

Наш известный историк Ю.В. Емельянов писал, что Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 3 октября 1941 года были созданы областные, краевые и республиканские комитеты помощи по обслуживанию больных и раненых бойцов и командиров Красной Армии. Это способствовало улучшению их обслуживания. За годы войны госпитали СССР возвратили в строй более 7 миллионов воинов, что составляло 71% раненых и 91% больных солдат и офицеров.

Указанные цифры наводят и на другие размышления. Они говорят о том, что за годы войны было ранено 9,86 млн. наших солдат и офицеров. Статистика показывает, что на одного убитого бойца обычно приходилось до трёх раненых, то есть раненых обычно было в три раза больше, чем убитых. Разделив 9,86 на три, получим количество убитых в бою за время Великой Отечественной войны советских военнослужащих, и оно получается равным 3,287 млн. человек. И это - все убитые в бою во время Великой Отечественной войны 1941-1945 годов солдаты и офицеры Красной Армии. Других убитых в бою нет.

Такой расчёт, конечно, имеет погрешность, но при большом количестве раненых эта погрешность не столь уж и значительная. К тому же расчёт базируется на точных данных советских лечебных учреждений. Полученное количество убитых и количество раненых указывают на нелепость утверждения либеральных исследователей о десятках миллионов погибших во время войны советских военнослужащих. В данном случае объясняется и происхождение сведений, чего нельзя сказать о немецких источниках и сведениях о потерях, приводимых нашими либералами типа Солженицына.

Если бы немцы не убивали и кормили наших военнопленных, как мы не убивали и кормили немецких военнопленных, то во время Великой Отечественной войны 1941-1945 годов погибло бы с учётом умерших от ран в госпиталях и погибших по другим причинам около 4 млн. солдат и офицеров Красной Армии.

То есть безвозвратные потери военнослужащих Германии и её союзников на Восточном фронте в период с 1941 по 1945 годы более чем в два раза превысили бы потери Красной Армии. Таким образом, мы можем сказать, и это соответствует действительности, что в боях наши деды и прадеды убили в 2 с лишним раза больше солдат и офицеров противника по сравнению с убитыми в боях солдат и офицеров Советской армии.

Это говорит о двойном превосходстве в военном искусстве и в вооружении советской армии над армией немецкой, и о том, что наше правительство и наши военачальники берегли людей. Когда А.М. Василевского спросили, могла ли Красная Армия наступать быстрее, он ответил, что могла, но при этом мы потеряли бы намного больше людей. То есть наши наступательные операции готовились очень тщательно, а это, естественно, требовало времени.

Остальные наши потери военнослужащих связаны с тем, что немцы, ведя войну на истребление советских людей, убивали, истязали, морили голодом, расстреливали наших военнопленных.

Очевидно, что большее количество указанных нашими учёными и историками безвозвратных потерь Красной Армии можно объяснить только завышенным количеством взятых в плен советских военнослужащих и, как следствие, завышенным количеством убитых в плену. Точное количество погибших в бою и взятых в плен советских военнослужащих нашими историками и исследователями по настоящее время не установлено, так как они всё ещё пользуются данными манштейнов и геббельсов.

К вопросу о сбережении людей ещё надо добавить, что за вынос каждого раненого предусматривалось денежное вознаграждение дополнительно к начисляемой ежемесячно всем военнослужащим СССР, включая рядовых, денежной сумме, которая зависела от занимаемой должности и воинского звания. Дополнительное денежное вознаграждение начислялось и за сбитые самолёты, уничтоженные танки и другие дорогостоящие виды военной техники противника. Мои родители по окончании войны получили начисленные деньги в количестве, которого вполне хватало на покупку жилого дома.

Но, конечно, наши солдаты сражались не за деньги. Да и нет таких денег, за которые человек готов отдать свою жизнь. Сражались они за Родину, потому что в то время слово Родина в сердце каждого солдата было написано с большой буквы.

Рассматривая вопрос о потерях Германии, я обратил внимание на обстоятельства, о которых умалчивают наши исследователи.

Ведь Красной Армии пришлось штурмовать, брать с боем намного больше городов, других населённых пунктов, чем вермахту, потому что кроме захваченных Германией городов СССР нам пришлось выбивать немцев из городов густозаселённой Европы, которые немцам штурмовать не приходилось. И если в Советском Союзе мы выбивали немцев из населённых пунктов, которые они до этого с боем захватили, то о населённых пунктах восточной Европы этого сказать нельзя, потому что подавляющее большинство из них сдалось немцам без боя. В Европе нашей армии пришлось штурмовать как веками укрепляемые районы восточной Пруссии, так и крупные каменные города Венгрии, Румынии, Чехословакии, Польши и других стран, а также Берлин. Невозможно преувеличить трудность взятия таких объектов.

Достаточно сказать, что немцы 250 дней брали Севастополь, увязли в уличных боях в Сталинграде, а в Москву и Ленинград не смогли даже войти.

Недоброжелатели России с помощью лживых СМИ заложили в сознание людей искаженную информацию о наших потерях, и с помощью грязных технологий манипуляции сознанием указали виновников этих потерь. По этой информации виновниками наших потерь является не гитлеровская Германия, со своими союзниками в 1941 году напавшая на СССР, а Сталин, советское руководство, советские военачальники. В этой информации нет ни слова правды, но она властвует над умами населения страны.

А факты указывают на то, что уже к лету 1943 года у Красной Армии имелось по сравнению с Германией и её союзниками свыше 103 тысяч орудий и миномётов против 54 330 орудий и миномётов; 9918 танков и САУ против 5580 танков и штурмовых орудий; 8357 самолётов (включая самолёт «У-2») против 3000 самолётов. В 1943 году было изготовлено снарядов, мин и авиационных бомб около 175 миллионов, а в 1944 году - 184 миллиона. В 1943 году было произведено около 6 миллиардов патронов для стрелкового оружия, а в 1944 году - свыше 7,4 миллиарда.

Уже в конце 1942 года Красная Армия превзошла вермахт по количеству оружия и боеприпасов и прежде всего именно поэтому имела потерь меньше, чем гитлеровская Германия. Наше превосходство в количестве оружия с осени 1942 года постоянно возрастало и постоянно возрастало количество потерь армий Германии и других, воевавших с СССР стран Европы по сравнению с потерями Красной Армии. И если учесть храбрость и мужество советских солдат, то в этом не может быть никаких сомнений. Одного факта, что Красная Армия из четырёх лет войны почти три года имела значительное превосходство над противником в вооружении достаточно для того, чтобы опровергнуть всех авторов, утверждающих, что СССР потерял в войне солдат и офицеров больше противника.

Двойное, тройное и более превосходство в вооружении по сравнению с противником однозначно приводит к большему количеству потерь военнослужащих противостоящей стороны даже при наступательных операциях.

Значит, в течение 3-х лет войны Германия имела потери военнослужащих, превышающие потери военнослужащих Советского Союза, так как из 4-х лет войны немецкая армия в сумме только один год превосходила Красную Армию в вооружении. Уже в середине 1943 года советская армия на направлении главных ударов имела возможность устанавливать до 100 орудий на километр фронта, а в середине 1944 года - до 240 орудий. И эти орудия разрушали укрепления противника, подавляли его огневые точки и, таким образом, сберегали жизни советских солдат. Нетрудно себе представить, что когда через каждые 10 метров стреляло по врагу орудие, то сравнивались с землёй окопы, взлетали на воздух блиндажи, рушились многометровые бетонные стены, немецкие солдаты гибли десятками тысяч, даже не успев произвести выстрел. А когда эти орудия стояли на расстоянии 5-ти и менее метров друг от друга, то там, куда они попадали, не оставалось ничего целого и живого. Но уже десятки лет нашим людям рассказывают мифы о том, что солдаты Красной Армии не имели достаточного количества оружия, и, якобы, наступая без танков и артиллерии, «заваливали немцев трупами».

Однако фактически Красная Армия заваливала немцев не трупами, а снарядами и бомбами.

И в 1941 году мы имели количество оружия достаточное для того, чтобы держать оборону и контратаковать противника. В этой связи необходимо сказать о том, что в июне 1941 года немецкая армия насчитывала 8,5 млн. человек, имела промышленность и вооружение всех покорённых ею европейских стран с населением около 400 млн. человек (СССР - 195 млн. человек) и не менее 2,5 млн. человек армий союзников Германии. То есть пятимиллионной армии СССР противостояла одиннадцатимиллионная европейская армия, которая, конечно, была уверена в победе. И советских людей не обманывали, а спасали. Гитлер на весь мир заявил, что на Востоке ведёт войну на истребление.

Народы СССР не были истреблены, потому что даже в первые месяцы войны, уступая противнику в численности, количестве танков и самолётов последних модификаций и в количестве грузовых автомобилей Красная Армия в общем количестве вооружений не отставала, а даже превосходила немецкую армию. Именно это, в частности, позволило в период с 22.06. по 19.07.1941 г. сбить 1284 немецких самолёта, то есть менее чем за месяц боёв уничтожить треть германских военно-воздушных сил, на что указывают министр авиационной промышленности военного времени А.И. Шахурин и честные исследователи наших дней.

Два года войны наша армия воевала, имея численность меньше, чем имела на Восточном фронте Германия с её союзниками. Но потери войск Германии были настолько велики, что уже к лету 1943 года, несмотря на тотальную мобилизацию, Германия не смогла довести численность своих войск на Восточном фронте до уровня весны-осени 1942 года, которая в то время составляла около 6,2 млн. человек и на 1,1 млн. человек превышала численность войск Красной Армии. Численность своих войск на Восточном фронте к лету 1943 года Германия смогла довести до 4,8 млн. Кроме того, 525 тысяч человек насчитывали войска сателлитов Германии.

СССР не имел таких потерь, и к лету 1943 года в составе нашей действующей армии было 6,6 млн. человек. Впервые за всю войну численность советских войск превысила численность войск противника.

Безвозвратные потери мирного населения очень трудно поддаются учёту, и каждый этот учёт ведёт по-своему. Например, Олег Платонов учитывает как прямые, так и косвенные потери, связанные с неродившимися детьми. Даже естественная смерть во многих случаях возникала в результате действий оккупантов и была связана с голодом, холодом и болезнями. Очень трудно учесть количество расстрелянных, угнанных в Германию на работы и замученных там советских граждан, скончавшихся от побоев, от непосильного труда.

Трудно точно учесть даже количество советских граждан, погибших от немецких бомбёжек наших городов. По-моему, более точный результат можно получить не на основании учёта, а путём расчёта численности населения на основании переписи с учётом естественной убыли, въезда-выезда и других факторов. Ранее приводился пример расчётов, сделанный В. В. Кожиновым, который довольно убедительно определил общее количество безвозвратных потерь СССР во время Великой Отечественной войны (в сумме военнослужащих и мирного населения) в 19,5 млн. человек.

Но, на мой взгляд, точные данные о наших потерях назвал именно И.В. Сталин. Газета «Правда» 14 марта 1946 года напечатала ответы Сталина на вопросы корреспондента газеты, которые корреспондент задавал И.В. Сталину 13 марта 1946 года. В частности, Сталин сказал следующее: «Немцы произвели вторжение в СССР через Финляндию, Польшу, Румынию, Болгарию, Венгрию. Немцы могли произвести вторжение через эти страны потому, что в этих странах существовали тогда правительства, враждебные Советскому Союзу.

В результате немецкого вторжения Советский Союз безвозвратно потерял в боях с немцами, а также благодаря немецкой оккупации и угону советских людей на каторгу около семи миллионов человек. Иначе говоря, Советский Союз потерял людьми в несколько раз больше, чем Англия и Соединённые Штаты Америки, вместе взятые. Возможно, что кое-где склонны предать забвению эти колоссальные жертвы советского народа, обеспечившие освобождение Европы от гитлеровского ига.

Но Советский Союз не может забыть о них. Спрашивается, что же может быть удивительного в том, что Советский Союз, желая обезопасить себя на будущее время, старается добиться того, чтобы в этих странах существовали правительства, лояльно относящиеся к Советскому Союзу? Как можно, не сойдя с ума, квалифицировать эти мирные стремления Советского Союза, как экспансионистские стремления нашего государства?..»

Всё сказанное выше показывает, что утверждения о безвозвратных потерях СССР во время Великой Отечественной войны в количестве 30-ти миллионов советских людей не соответствуют действительности. Это не что иное, как клевета на Советский Союз.

С вторжением в СССР немцы и их союзники очень быстро поняли, что «здесь им не там» – такой самоотверженности и у противника, подчас граничащей с безумием, им не доводилось встречать ни в одной армии оккупированных им стран. Хотя за 2 года боевых действий в развязанной фашистской Германией Второй мировой войне нацисты захватили практически всю Европу.

Поначалу немцы, вдохновленные успехами на своих фронтах, скептически относились к возможностям Красной Армии. Именно поэтому у фашистской Германии была большая надежда на блицкриг. Сперва у вермахта даже были основания на успешную реализацию своих планов – внезапное нападение противника, сумятица и несогласованност ь в первые дни войны привели к массовому отступлению частей Красной армии. Но уже через месяц начальник Генштаба Сухопутных войск Германии генерал Гальдер в своем дневнике отметит «своеобразие характера русских» и напишет, что вермахт «впервые столкнулся с серьезным противником». Оголтелый пропагандист фашистской Германии Геббельс, специализировавш ийся на производстве и внедрении в умы людей профессиональной лжи, – и тот очень быстро (спустя неделю после начала Великой Отечественной!) оценил достоинства русского солдата. В 1939 году он говорил о Красной Армии как о плохо руководимой, еще хуже оснащенной и вооруженной – в общем, «не имеющей ценности [в военном отношении]».

А в июне 1941 года в его дневнике появляется совсем другая запись – об отважно защищающихся русских и их командовании, действующем лучше, чем в первые дни войны. «Они дерутся как черти…» Воспоминания о боевых качествах противника у немцев и советских солдат несколько разнятся. У оставшихся в живых гитлеровцев (или в найденных у мертвых письменных документах) сплошь и рядом упоминания о бесстрашии и стойкости русских, подчас безрассудной, по мнению немцев. Наши ветераны чаще вскользь отмечают хорошую подготовку и дисциплину немцев, но непременно добавляют, что этого на войне было мало для того чтобы одержать победу. Немцы уважали русских (на самом деле представителей всех национальностей СССР, русские просто преобладали среди солдат и офицеров) за выносливость и смелость. От идеологического предрассудка о расовом превосходстве немецкой нации над другими народами гитлеровцы избавились практически в первые месяцы войны с Советским Союзом. Один отчаявшийся немец писал на родину о «… проклятых крестьянах, дерушихся как черти», другой сообщал о «новом поколении россиян, сильном и мужественном», третий горевал, что «под Сталинградом мы разучились смеяться», потому что «… Иван не отступал ни на шаг». Как вспоминают наши ветераны, если немцы отступали в атаке советской пехоты, то они бежали до своей укрепленной оборонительной линии, не предпринимая попыток контратаковать. Гитлеровцы отмечали у противника обратную тенденцию – зачастую русские сражались до последнего патрона, даже будучи окруженными.

Их презрение к смерти поражало немцев. Массированные атаки русских, когда, невзирая на потери, они раз за разом, лавиной, шли на вражеские позиции, сводили с ума пулеметчиков противника и наводили ужас на остальных «гансов». Русские у себя на родине были дома, и лучше противника переживали голод, холод и разные бытовые сложности. Немецкие офицеры и солдаты восхищались умением русских буквально из ничего в короткие сроки сделать плавсредства для переправы через реку или навести мосты. От пренебрежения к уважению К 1943 году у немецких солдат и офицеров появилось еще больше причин для уважения русского солдата – поднаторев в сражениях, он уже ни в чем не уступал, а все чаще превосходил противника в боевых качествах. Выживший участник Сталинградской битвы писал, что «об Иванах с пренебрежением мы уже не говорили… – солдаты противника ежедневно совершенствуются в ближнем бою, уличных сражениях, искусно маскируются…». Как потом отмечал немецкий генерал Блюментрит, роковой ошибкой германского командования при нападении на СССР было то, что немцы совершенно не имели представления, с кем они собрались воевать – не знали ни менталитета русского солдата, ни географических особенностей страны противника. Первые же сражения Великой Отечественной заставили гитлеровцев переосмыслить свое прежнее отношение к русским, как к никчемным воякам. … Советский солдат, как пушкинский дядя, уважать себя заставил, и, действительно, «лучше выдумать не мог». Да ему и не надо было выдумывать – освобождая населенные пункты от гитлеровцев, бойцы и офицеры Красной Армии видели, как издевались над мирным населением оккупанты, расстреливая, вешая и сжигая заживо сотни, тысячи людей. Благородная ярость и жажда отмщения становились той движущей силой, которой не было и не могло быть у захватчиков.

Можно ли было избежать разгрома летом 1941г.?

Причин разгрома достаточно много, чтобы можно было перечислить их по пунктам, но основных было две: 1.Красная Армия представляла из себя огромную, отлично вооружённую толпу людей, не готовых воевать. Сталин сделал всё возможное, чтобы вооружить свою армию самым современным и эффективным оружием, но не учёл человеческий фактор. В течение 1939г. Отношение к Германии поменялось на прямо противоположное: до августа (до заключения Пакта) - фашистские поджигатели войны, с сентября (раздел Польши) – дружественное государство. Отношения вермахта и Красной Армии даже окрестили "братством, скреплённым кровью". От бойцов и командиров Красной Армии не требовали вникать в тонкости внешней политики Сталина. На политзанятиях им втолковывали, что вермахт состоит из тех же рабочих и крестьян, которые не хотят и не будут воевать против СССР - родины социалистической революции (но если "реакционные силы" в Германии спровоцируют войну, то Красная Армия окажет братскую помощь немецкому народу в борьбе с "угнетателями"). Официальная идеология провозглашала Советский Союз лучшим другом всех народов на том основании, что в стране власть принадлежала (якобы) рабочим и крестьянам, а все народы мира стремились к тому же. Советский Союз являлся таким образом путеводной звездой, надеждой и опорой всего прогрессивного человечества. Именно поэтому официальная идеология признавала за Советским Союзом право вмешиваться во внутренние дела других стран, если этого требовали интересы рабочих и крестьян данной страны.

Поскольку интересы трудящихся Советского Союза не могли не совпадать с интересами трудящихся любой другой страны, то как-то сам собой напрашивался вывод: всё, что делается в интересах Советского Союза, отвечает интересам трудящихся всего мира. Этот вывод очень удобно использовать для оправдания агрессивной внешней политики, но только не в качестве мотивации простых людей, являющихся орудием такой политики. Официальная идеология противоречила природе человека.

Во время войны с Финляндией войскам объясняли, что они воюют с "белофиннами", т.е. теми, кто не хочет отдать власть финским рабочим и крестьянам. Но какое дело рядовому бойцу до государственного устройства суверенной Финляндии? У него хватает проблем в своей собственной стране. А уж отдать свою единственную жизнь в интересах трудящихся чужой страны способны только редкие энтузиасты (самое мягкое для них определение). Конечно, были профессионалы (как в любой другой армии мира), которым война предоставляет возможность проявить свои способности, но много ли их было?

К сожалению, всех кадровых командиров нельзя считать профессионалами только на том основании, что они закончили военные училища. Профессионал отличается от всех прочих тем, что он делает свою работу лучше всех, занимается своим делом постоянно, творчески, заинтересованно. Война - это тяжёлая работа, и не только для рядовых бойцов, которые вынуждены таскать на себе десятки килограммов снаряжения, переносить холод, жажду и голод, но и для высших командиров. Принимать ответственное решение в кратчайшие сроки, при недостатке информации (информация о противнике редко бывает полной и достаточной) - это большой стресс. Одно дело - тянуть лямку в мирное время, выполняя требования уставов и получая очередное звание за выслугу лет; и совсем другое дело - участвовать в боевых действиях. В мирное время ценятся не те командиры, которые демонстрируют отличную выучку своих подразделений, а те, которые готовы скрасить суровые будни старших начальников отлично организованным застольем. Именно их благодарные начальники поощряют и продвигают по службе. Если мирный период затягивается, то такие выдвиженцы занимают все руководящие должности в полках, дивизиях, армиях. Грамотные командиры ведут себя более независимо, чем создают себе препятствия в продвижении по службе. Таким образом, с начала войны должно пройти какое-то время, чтобы карьеристы, бесполезные на войне, оказались в тылу (своём или немецком), а их места заняли командиры, соответствующие требованиям военного времени. Но даже и "отличники боевой и политической подготовки" должны пройти проверку боем.

Те же проблемы возникали и у немцев, и у союзников. Вот что пишет Ханс фон Люк: "Я обогатил свой опыт: лишний раз собственными глазами увидел, как офицеры и унтер-офицеры, бывшие в мирное время отличными преподавателями и инструкторами, пользовавшимися любовью начальства, уважением товарищей и учащихся, теряют самообладание в критической ситуации и оказываются неспособными справиться с обстановкой. Как говорил мне позднее генерал Пип Робертс, ему пришлось столкнуться с точно таким же явлением. По тем же самым причинам, по которым мне пришлось избавиться от командира батальона, он был вынужден распроститься с командирами более высокого уровня - бригады и полка. Более того, опыт показывал, что снимать с должности нужно сразу, чтобы замешательство командира не передалось всей части." Ни одна армия мира не может быть уверена в своей боеготовности, пока не начнётся война. Только война покажет степень готовности любой армии.

Прежде чем дойти до Москвы, фон Люк участвовал в боевых действиях в Польше и во Франции. Вот как он описывает свой первый бой (сентябрь, Польша): "Вдруг пулемётная очередь срезала рядового Уля совсем близко от меня. Он умер мгновенно, став первым убитым в моём эскадроне. Многие солдаты видели, как он погиб. Нам всем стало страшно. Кто будет следующим? Манёвры закончились - началась война. - Первый и второй взводы - вперёд! - закричал я. - Третий - в резерве. Взвод тяжёлого вооружения - обеспечить огневое прикрытие.

Никто не пошевелился. Каждый боялся стать следующим. Я тоже. Любой, кто говорит, что не испытывал страха в первом бою, просто врёт. Мне, командиру, надлежало подать пример своим людям. - Все за мной! - заорал я и бросился вперёд, размахивая пистолетом. Трудные месяцы учёбы и подготовки не пропали даром - все солдаты последовали за мной....Дни отдыха вернули нам силы. У меня нашлось время поблагодарить за службу весь личный состав эскадрона. - Как здорово, что вы научили нас быстро окапываться, - сказали они мне.- Несомненно, тяготы учёбы спасли жизни многим из нас." (Ханс фон Люк. На острие танкового клина. М.:"Эксмо","Яуза",2008.)

Мало иметь толковый Полевой устав, грамотно составленный план кампании и современное вооружение. Войска должны иметь желание и возможность ими воспользоваться. Пехотинцы должны предварительно провести долгие недели и месяцы на стрельбище, лётчики - налетать сотни часов, выполняя учебные задания, экипажи танков - превратиться в коллективы, где понимают друг друга с полуслова. Но в Красной Армии индивидуальной подготовке каждого бойца не уделялось должного внимания. В основном проводились учения с участием полков и дивизий, масштабные зрелища, радующие глаз высокого начальства. Успех же в реальном бою может зависеть от одного пулемётчика, сообразившего занять выгодную позицию. Понятно, что такая подготовка армии требует огромных ресурсов, ясно, что экономить ресурсы на рядовых бойцах было всегда делом естественным и не требующим объяснений, внимание уделялось в основном политической подготовке, хозработам и муштре на плацу. Обучаться военному делу "настоящим образом" (как завещал вождь мирового пролетариата т.Ленин) бойцам предстояло в реальном бою, для сотен тысяч из них это закончилось весьма плачевно. "С июня по декабрь 1941г. Вооружённые Силы потеряли убитыми, умершими от ран, оказавшимися в плену и пропавшими без вести 3138 тыс. чел., лишились более 6 млн. единиц стрелкового оружия, 20 тыс. танков и самоходных артиллерийских установок,100 тыс. орудий и миномётов, 10 тыс. самолётов." (Кто был кто в Великой Отечественной войне 1941 - 1945. Справочник под ред. О.А. Ржешевского.М.:Республика,2000).

О том, что армия не готова к большой войне, Сталину и командованию было известно.

Летом 1938 года разразились события в районе озера Хасан. "Итоги подвёл приказ К.Е.Ворошилова №0040 от 4.09.38г., в котором указывалось, что боевая подготовка войск, штабов и командно-начальствующего состава оказалась на недопустимо низком уровне. Войска выступили к границе совершенно неподготовленными, советские части были раздёрганы и недееспособны, снабжение их не организовано: "Начальники управлений фронта и командиры частей не знали, какое, где и в каком состоянии оружие, боеприпасы и другое боевое снаряжение имеются. Во многих случаях целые артбатареи оказались на фронте без снарядов, запасные стволы к пулемётам заранее не были подогнаны, винтовки выдавались непристрелянными, а многие бойцы и даже одно из стрелковых подразделений 32-й дивизии прибыли на фронт без винтовок и противогазов". Все рода войск обнаружили полное неумение действовать в реальной боевой обстановке. Артиллеристы не знали, куда стрелять, танковые части использовались неумело и понесли большие потери... Этим же приказом маршал Блюхер был отстранён от командования Дальневосточным фронтом... В приказе не было упоминания о том, что непосредственно перед началом боёв, в ходе боёв и по их окончании производились аресты комбригов и комбатов - чекисты работали по собственному плану, они занимались ликвидацией "военного заговора", одним из фигурантов которого оказался командир 15-й кавдивизии К.К.Рокоссовский." (Владимир Бешанов. "Мы были ещё не совсем готовы...".Сборник "Великая Отечественная катастрофа... М.:Яуза,Эксмо,2007.С.59-60).

" 11 декабря 1938 г. Политико-моральное состояние Рабоче-Крестьянской Красной Армии креп¬кое и устойчивое. Командиры, комиссары, политорганы и партийные организации вели и в 1938 году работу по большевизации Красной Армии и выкорчевыванию из РККА остатков врагов народа... ...Достигнуты первые успехи в подготовке бойца по применению ручной гранаты, штыка и лопаты... ...Но наряду с этими достижениями имеется еще много весьма больших недостатков как в боевой и политической подготовке, так и в быту, в повсед¬невной жизни РККА: 1) Создалось совершенно недопустимое положение с огневой подготовкой... В войсках до сих пор еще есть, правда, отдельные бойцы, прослужившие год, но ни разу не стрелявшие боевым патроном. Необходимо твердо усвоить, что, не научившись по-настоящему стрелять, нельзя ожидать успеха в ближнем бою с противником... 8) Пьянство, принявшее за последнее время чрезвычайно широкие размеры и ставшее бичом армии. 9) Чрезвычайно опасным является ослабление у некоторых командиров, политработников и начальников командирского характера и требовательности к подчиненным подразделениям, частям и лицам, что неизбежно ведет, не может не вести, к снижению у этих командиров, комиссаров и начальников волевых качеств. Безвольный же командир, комиссар, начальник, не может, как известно, гарантировать успех в боевой подготовке войск, твердого и квалифицированного руководства всей жизнью и деятельностью их в мирных условиях, и тем более не сможет обеспечить победоносного командования на поле боя порученными ему войсками. Таким людям, как и пьяницам, если они быстро не исправятся и не станут достойными командирами политработниками и начальниками, не место в Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Все эти недочеты должны быть решительно устранены в самом начале 1939 учебного года. Только ликвидировав недостатки в работе командования, штабов, частей и подразделений, можно быть уверенным в дальнейшем росте и вы¬полнении поставленных перед РККА задач.

Задачи на 1939 учебный год: ...(перечислены абсолютно правильно поставленные задачи). Дальнейший рост боевой мощи Рабоче-Крестьянской Красной Армии тре¬бует:... (подробно описаны толковые мероприятия). Кроме того, к 30 апреля, к 15 июня и к 1 октября организовать в частях подведение итогов боевой и политической подготовки с читкой данного приказа для сличения достигнутых результатов с поставленными приказом задачами и подробным обсуждением мер для устранения недочетов и выполнения приказа полностью. Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза К, Ворошилов "

(Ф. 4, оп. 15, д. 17, л. 198 - 211)

" № 39 ПРИКАЗ О БОРЬБЕ С ПЬЯНСТВОМ В РККА

28 декабря 1938 г. За последнее время пьянство в армии приняло поистине угрожающие раз¬меры. Особенно это зло укоренилось в среде начальствующего состава. По далеко неполным данным, в одном только Белорусском особом военном округе за 9 месяцев 1938 г. было отмечено свыше 1300 безобразных случаев пьянства, в частях Уральского военного округа за тот же период - свыше 1000 случаев и примерно та же неприглядная картина в ряде других военных округов. Вот несколько примеров тягчайших преступлений, совершенных в пьяном виде людьми, по недоразумению одетыми в военную форму. 15 октября во Владивостоке четыре лейтенанта, напившиеся до потери человеческого облика, устроили в ресторане дебош, открыли стрельбу и ранили двух граждан. 18 сентября два лейтенанта железнодорожного полка при тех же примерно обстоятельствах в ресторане, передравшись между собой, застрелились... 8 ноября в г. Речице пять пьяных красноармейцев устроили на улице поножовщину и ранили трех рабочих, а возвращаясь в часть, изнасиловали прохожую гражданку, после чего пытались ее убить. 27 мая в Ашхабаде капитан Балакирев в пьяном виде познакомился в парке с неизвестной ему женщиной, в ресторане он выболтал ряд не подлежащих оглашению сведений, а наутро был обнаружен спящим на крыльце чужого дома без револьвера, снаряжения и партбилета. Пьянство стало настоящим бичом армии. Отъявленные негодяи и пьяницы на глазах у своих не в меру спокойных начальников, на виду партийных и комсомольских организаций подрывают основы воинской дисциплины и раз¬лагают войсковые части. Значительная часть всех аварий, катастроф и всех других чрезвычайных происшествий - прямое следствие пьянства и недопустимого отношения к этому злу со стороны ответственных начальников и комиссаров. Немало случаев переноса и отмены занятий и невыполнения плана боевой подготовки - это также результат разлагающего действия пьянства. Наконец, многочисленные примеры говорят о том, что пьяницы нередко делаются добычей иностранных разведок, становятся на путь прямой измены своей Родине и переходят в лагерь врагов советского народа. Все эти непреложные истины хорошо известны каждому мыслящему ко¬мандиру и политработнику, и тем не менее настоящая борьба с пьянством не ведется. Пьянство процветает, оно стало обычным бытовым явлением, с ним смирились, оно не подвергается общественному осуждению. Неисправимый, беспробудный пьяница и лодырь не только не берется под обстрел большевистской критики, не только не изгоняется из здоровой това¬рищеской среды, которую он компрометирует, но даже иногда пользуется поддержкой товарищей. Для него находят какие-то оправдания, ему покрови¬тельствуют, сочувствуют, его окружают ореолом «своего парня». При таком отношении к пьяницам спившийся и негодный человек не только не стыдится себя и своих безобразных поступков, но часто ими бравирует. Много ли случаев, когда командирская общественность потребовала удалить из своей среды какого-нибудь неисправимого пьяницу? Таких случаев почти нет. Это говорит о том, что запятнанная честь воина Рабоче-Крестьянской Красной Армии и честь войсковой части, к которой принадлежишь, у нас мало кого беспокоит. Многие не понимают, что каждый командир и политра¬ботник, равно как и красноармеец, в известной мере несет ответственность за поведение своего товарища по службе, что недостойное поведение одних набрасывает тень на весь товарищеский коллектив и на всю войсковую часть в целом. В Красной Армии не место пьяницам. Защита Союза ССР с оружием в руках вверяется лучшим людям страны, патриотам своего Отечества, честным, храбрым, стойким и трезвым сынам нашей Родины. Приказываю:... (следует перечень необходимых мероприятий) Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза К. Ворошилов" (Ф. 4, оп. 15, д. 19, л. 417-418.)

"Всё лето 1939г. на берегах реки Халхин - Гол продолжалась до сих пор нам "не известная война", потому как и сегодня она спрятана под грифами секретности. В ходе её состоялось первое боевое применение советского танко- вого соединения. Речь идёт о воспетом К.Симоновым молодецком ударе 11-й танковой бригады М.П.Яковлева, когда, проспав переправу на монгольский берег целой японской дивизии, командовавший Особым корпусом Г.К.Жуков с марша бросил на занятый противником на горе Баин - Цаган плацдарм 182 танка и 59 бронемашин, в нарушении всех уставов - без подготовки, без поддержки пехоты и артиллерии. Возможно, Георгий Константинович предполагал, что "изумлённые" японцы в панике разбегутся, но сам был изумлён эффективностью огня вражеских противотанковых пушек. После первой атаки на поле боя горело 77 танков и 37 бронеавтомобилей. Ликвидировать плацдарм удалось лишь на третьи сутки с подходом стрелковых частей и тяжёлой артиллерии... Решение командующего, противоречащее всем положениям Устава, оправдывают необходимостью немедленно разрешить критическую ситуацию, в которую своим манёвром его загнал генерал Камацубара. Вполне возможно. Беда только в том, что и в дальнейшем советские полководцы, планируя "мощные контрудары", безотносительно к намерениям противника, попадали в "критические ситуации" регулярно. (Владимир Бешанов. "Мы были ещё не совсем готовы...". Сборник "Великая Отечественная катастрофа...М.:Яуза,Эксмо,2007.С.69-70).

17 сентября 1939 года Красная Армия двинулась в "освободительный поход" в Польшу. "В составе двух советских фронтов было около 600 тыс.чел., более 2000 самолётов и около 4000 танков... Согласно оперативному донесению начальника штаба 32-й танковой бригады майора Болотова, бригада, совершив 350-километровый марш -парад на запад, в боевых столкновениях безвозвратно потеряла один танк Т-26, а 69 машин, больше трети состава, бросила на дороге "из-за технических дефектов". Всего бронетанковые войска двух фронтов разбросали по дорогам почти полтысячи неисправных танков." (С.73-74 там же).

Оценки результатам советско - финской войны даются разные, но выводы руководство страны сделало верные.

В приказе НКО от16 мая 1940г. подведены итоги: "Опыт войны на Карело-Финском театре выявил крупнейшие недочеты в боевом обучении и воспитании армии. Воинская дисциплина не стояла на должной высоте. В отдельных случаях состояние дисциплины не обеспечивало твердого выполнения войсками постав¬ленных задач. Войска не были подготовлены к боевым действиям в сложных условиях, в частности к позиционной войне, к прорыву УР, к действиям в суровых условиях зимы и в лесу. Взаимодействие родов войск в бою, особенно в звене рота - батарея, батальон-дивизион, являлось наиболее узким местом. Основной причиной плохого взаимодействия между родами войск было слабое знание командным составом боевых свойств и возможностей других родов войск. Пехота вышла на войну наименее подготовленной из всех родов войск: она не умела вести ближний бой, борьбу в траншеях, не умела использовать результаты артиллерийского огня и обеспечивать свое наступление огнем стан¬ковых пулеметов, минометов, батальонной и полковой артиллерии. Артиллерия, танки и другие рода войск также имели ряд недочетов в своей боевой выучке, особенно в вопросах взаимодействия с пехотой и обеспечения ее успеха в бою. В боевой подготовке воздушных сил резко выявилось неумение осуществлять взаимодействие с наземными войсками, неподготовленность к полетам в слож¬ных условиях и низкое качество бомбометания, особенно по узким целям. Подготовка командного состава не отвечала современным боевым требова¬ниям. Командиры не командовали своими подразделениями, не держали крепко в руках подчиненных, теряясь в общей массе бойцов. Авторитет комсостава в среднем и младшем звене невысок. Требовательность комсостава низка. Командиры порой преступно терпимо относились к нару¬шениям дисциплины, к пререканиям подчиненных, а иногда и к прямым неисполнениям приказов. Наиболее слабым звеном являлись командиры рот, взводов и отделений, не имеющие, как правило, необходимой подготовки, командирских навыков и служебного опыта. Старший и высший комсостав слабо организовал взаимодействие, плохо использовал штабы, неумело ставил задачи артиллерии, танкам и особенно авиации. Командный состав запаса был подготовлен исключительно плохо и часто совершенно не мог выполнять свои обязанности. Штабы по своей организации, подбору и подготовке кадров, материально-техническому оснащению не соответствовали предъявляемым к ним требова¬ниям: они работали неорганизованно, беспланово и безынициативно, средства связи использовали плохо, и особенно радио. Информация была плохая. До¬несения запаздывали, составлялись небрежно, не отражали действительного положения на фронте. Иногда в донесениях и докладах имела место прямая ложь. Скрытым управлением пренебрегали. Командные пункты организовывались и несли службу плохо, неумело пе¬реходили с одного места на другое. Боевой опыт не изучался и не использовался. Штабы слабо занимались подготовкой войск к предстоящим действиям. Управление войсками характеризовалось поспешностью, непродуманностью, отсутствием изучения и анализа обстановки, предвидения последующего раз¬вития событий и подготовки к ним. Часто имело место излишнее вмешательство старших начальников в работу младших. Старшие начальники, увлекаясь отдельными эпизодами, упускали управление частью или соединением в целом. Разведывательная служба организовывалась и выполнялась крайне неудов¬летворительно. Разведорганы войсковых штабов, разведывательные подразде¬ления частей и соединений были подготовлены плохо. Войска неумело вели разведку в условиях леса, зимы и укрепленной полосы противника, не умели брать пленных. Во всех родах войск особенно плохо была поставлена служба наблюдения. Командование и штабы всех степеней плохо организовали и неумело ру¬ководили работой тыла. Дисциплина в тылу отсутствовала. Порядка на дорогах, особенно в войсковом тылу, не было. Организация помощи раненым была нетерпимо плохой и несвоевременной. Войска не были обучены переездам по железным дорогам. Все эти недочеты в подготовке армии к войне явились в основном резуль¬татом неправильного воинского воспитания бойца и командира, ориентировав¬шихся на легкую победу над слабым врагом и неверной системой боевого обучения, не приучавшей войска к суровым условиям современной войны.

Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза С. Тимошенко" (Ф. 4, оп. 15, д. 30, л. 336-356)

В приказе от 28 августа 1940г.: "С 1 по 10 августа 1940 г. моими заместителями были проверены 28 авиационных полков. Проверкой были охвачены авиационные части Прибал¬тийского, Западного, Киевского, Одесского, Закавказского, Северо-Кавказского и Забайкальского военных округов. Проверка была произведена с целью выяснить причины недопустимо высокой аварийности в частях ВВС Красной Армии. Установлено, что основными причинами, порождающими аварийность, яв¬ляются: ...Большое количество пьянок с дебошами, самовольные отлучки и прочие аморальные проступки, несовместимые со званием командира, красноармейца, характеризуют низкое состояние дисциплины и порождают аварийность... ...Знание основ навигации слабое. Происходит чрезмерно большое количество потерь ориентировки, в том числе и у руководящего командного состава... ...Как массовое явление - плохое знание материальной части летным и техническим составом. Летчики и часть командиров слабо знают данные своего самолета и мотора... ...Командиры частей и подразделений, сами не зная материальной части самолета и мотора, не требуют и не проверяют знания подчиненного им состава... 5. Большое количество поломок, аварий и катастроф происходит при взлетах и посадках самолетов. Это говорит о том, что важные элементы техники пилотирования, взлет и посадка у молодых летчиков не отработаны... ...Просмотр летных книжек показал, что ошибки, отмеченные при поверке техники пилотирования, не устраняются, а только фиксируются, т. е. созна¬тельно происходит самое возмутительное безобразие, когда летчик с изве¬стными и неустраненными ошибками продолжает летать на более сложное задание, с ним не справляется, повторяет ошибки, бьет самолет и гибнет сам... ...Не желающие понять необходимость дисциплины, выполнения приказов, уставов и наставлений должны быть изъяты из частей ВВС Красной Армии. Приказываю:...

Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза С. Тимошенко" (Ф. 4, оп. 15, д. 30, л. 788-792). .

" 2 октября 1940 г. Хотя окончательное утверждение оборонительных работ текущего года не¬сколько задержалось, однако округа имели все предпосылки для того, чтобы развернуть и подготовительные и основные работы по оборонительному стро¬ительству своевременно. Обеспеченность рабочей силой, материалами, меха¬низмами и оборотными средствами при своевременном финансировании давала полную возможность вести работы широкими темпами. Между тем поверка хода работ текущего года в ЗапОВО, КОВО, ЗакВО показывает, что оборонительное строительство ведется слабо, процент выпол¬нения годового плана низкий и достигает на 1 сентября в КОВО 24% и ЗапОВО - 30%... Приказываю: 1. Военным советам округов - а) немедленно добиться четкой организации работ и производственной дисциплины во всех звеньях строительства, правильной эксплуатации и использования автомашин и механизмов. Принять все меры к тому, чтобы план строительства текущего года был полностью выполнен; б) организовать повседневный контроль за ходом строительства и ка¬чеством выполняемых работ. Впредь виновных в нарушении производственной дисциплины, в невыполнении плана и низком качестве работ привлекать к строгой ответственности;... Народный комиссар обороны Союза ССР Маршал Советского Союза С. Тимошенко" (Ф. 4, оп. 11, д. 54, л. 485-489)

Пока вермахт готовился к войне с СССР, руководство Красной Армии решало вот такие проблемы: "18 декабря 1940 г. По донесению члена Военного совета Забайкальского военного округа, в 10-м строительном батальоне имел место недопустимый факт извращения Дисциплинарного устава, выразившийся в рукоприкладстве со стороны отдель¬ных лиц командного состава. Во время уборки помещения батальона при встрече двух красноармейцев в дверях с вещами один красноармеец столкнул другого с дороги. Командир роты старший лейтенант Шичкин, вместо того чтобы разобрать этот случай и сделать правильный вывод, вызвал красноармейца, столкнувшего другого при переносе вещей, перед строем схватил его за грудь и два раза ударил по лицу. В той же роте старшина роты после подачи команды «Становись» потребовал от одного красноармейца бросить папиросу. Последний, выполнив приказание, высказал недовольство. Вместо того чтобы сделать решительное и твердое внушение красноармейцу, старшина вызвал его из строя и ударил по лицу перед строем. Указанные недопустимые в Красной Армии факты извращения Дисципли¬нарного устава произошли потому, что начальник политотдела специальных войск гарнизона старший батальонный комиссар Грачев на совещании коман¬диров частей и их заместителей по политчасти, сам не прочитав нового Дисциплинарного устава, дал провокационное разъяснение, что при применении нового Дисциплинарного устава командиры имеют право бить красноармейцев. На основании этого разъяснения командиры и заместители по политчасти, также не прочитав устава дисциплинарной службы, дали указания подчиненным им командирам, что они имеют право применять лом, топор и все то, что попадет под руку. Все эти факты извращения дисциплины стали возможны благодаря отсут¬ствию руководства делом пропаганды и разъяснения существа Дисциплинарного устава со стороны Управления политпропаганды округа. Приказываю: 1. Старшего батальонного комиссара Грачева за провокационное разъясне¬ние нового Дисциплинарного устава отстранить от занимаемой должности и передать суду Военного трибунала. 2. Старшего лейтенанта Шичкина, допустившего извращение Дисципли¬нарного устава, распоряжением командующего войсками округа перевести в другую часть со снижением. 3. Члену Военного совета ЗабВО корпусному комиссару т. Гапоновичу и начальнику Управления политической пропаганды Забайкальского военного округа дивизионному комиссару т. Шманенко за необеспечение ими правиль¬ного разъяснения Дисциплинарного устава объявляю выговор. 4. Приказ объявить всему начальствующему составу Красной Армии, до командира взвода включительно.

Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза С. Тимошенко" (Ф. 4, оп. 15, д. 27, л. 556)

В приказе от 20 декабря 1940г. : "Проведенные мною и моими заместителями инспекторские смотры войск Красной Армии показали, что подготовка частей связи может быть признана удовлетворительной только в части индивидуальной подготовки некоторых категорий специалистов. Что же касается подготовки частей связи в целом для обеспечения управления, то они в своем большинстве отстают от общего оперативно-тактического роста частей и соединений армии. Один из основных видов современной связи - радио используется недо¬статочно. Организация радиосвязи при массовом насыщении радиостанциями, и особенно радиосвязь взаимодействия родов войск, освоена недостаточно. Отсутствует единообразие в подготовке частей связи. Недостаточны практи¬ческие навыки в работе в сложных метеорологических условиях и ночью. Слабая подготовка специалистов по работе на быстродействующей аппаратуре, в обслуживании коммутаторов большой емкости, в определении и устранении повреждений в аппаратах и на линиях. Линии строятся плохо и небрежно. Слабо отработаны обязанности должностных лиц: дежурного по связи, начальника узла связи, начальников направлений связи и других. Командный состав частей связи, как правило, отрывается от тактической обстановки, выполняя свою работу вслепую. Начальники штабов частей и соединений слабо руководят подготовкой частей связи. Продолжает иметь место большой отрыв частей связи на различного рода работы, не связанные с совершенствованием их по специальности, и на несение караульной службы."

В приказе от 27 декабря 1940г. о маскировке аэродромов: "Приказом НКО 1939 г. № 0145 требовалась обязательная маскировка всех вновь строящихся оперативных аэродромов. Главное управление ВВС Красной Армии эти мероприятия должно было провести не только на оперативных аэродромах, но и на всей аэродромной сети ВВС. Однако ни один из округов должного внимания этому приказу не уделил и его не выполнил."

Многочисленные указания Генерального штаба и НКО не могли быть выполнены по понятным любому русскому человеку причинам: лень,безалаберность, безответственность конкретных исполнителей.

"19 июня 1941г. НКО выпустил приказ о рассредоточении и маскировке самолётов во всех приграничных округах, который дублировал аналогичный приказ НКО от 27.12.40: "Категорически воспретить линейное и скученное расположение самолётов; рассредоточенным и замаскированным расположением самолётов обеспечить их полную ненаблюдаемость с воздуха". Однако оба эти приказа так и не были выполнены." (Владимир Бешанов. "Мы были ещё не совсем готовы...". Сборник "Великая Отечественная катастрофа...М.:Яуза,Эксмо,2007.С.294).

18.09.41г были преобразованы в гвардейские 1,2,3 и 4-ю 100,161,127 и153-я сд. По этому поводу был выпущен очередной приказ, текст которого имеет смысл привести полностью: "В многочисленных боях за нашу Советскую Родину против гитлеровских орд фашистской Германии 100, 127, 153 и 161-я стрелковые дивизии показали образцы мужества, отваги, дисциплины и организованности. В трудных условиях борьбы эти дивизии неоднократно наносили жестокие поражения немецко-фашистским войскам, обращали их в бегство, наводили на них ужас. Почему этим нашим стрелковым дивизиям удавалось бить врага и гнать перед собой хваленые немецкие войска? Потому, во-первых, что при наступлении они шли вперед не вслепую, не очертя голову, а лишь после тщательной разведки, после серьезной подготовки, после того, как они прощупали слабые места противника и обеспечили охранение своих флангов. Потому, во-вторых, что при прорыве фронта противника они не ограничивались движением вперед, а старались расширять прорыв своими действиями по ближайшим тылам противника, направо и налево от места прорыва. Потому, в-третьих, что, захватив у противника территорию, они немедленно закрепляли за собой захваченное, окапывались на новом месте, организуя крепкое охранение на ночь и высылая вперед серьезную разведку для нового прощупывания отступающего противника. Потому, в-четвертых, что, занимая оборонительную позицию, они осуществляли ее не как пассивную оборону, а как оборону активную, соединенную с контратаками. Они не дожидались того момента, когда противник ударит их и оттеснит назад, а сами переходили в контратаки, чтобы прощупать слабые места противника, улучшить свои позиции и вместе с тем закалить свои полки в процессе контратак для подготовки их к наступлению. Потому, в-пятых, что при нажиме со стороны противника эти дивизии не впадали в панику, не бросали оружие, не разбегались в лесные чащи, не кричали “мы окружены”, а организованно отвечали ударом на удар противника, жестоко обуздывали паникеров, беспощадно расправлялись с трусами и дезертирами, обеспечивая тем самым дисциплину и организованность своих частей. Потому, наконец, что командиры и комиссары в этих дивизиях вели себя, как мужественные и требовательные начальники, умеющие заставить своих подчиненных выполнять приказы и не боящиеся наказывать нарушителей приказов и дисциплины. На основании изложенного и в соответствии с постановлением Президиума Верховного Совета СССР Ставка Верховного Главнокомандования приказывает: 1. За боевые подвиги, за организованность, дисциплину и примерный порядок указанные дивизии переименовать в гвардейские дивизии, а именно: 100-ю стрелковую дивизию - в 1-ю гвардейскую дивизию. Командир дивизии генерал-майор Руссиянов. 127-ю стрелковую дивизию - во 2-ю гвардейскую дивизию. Командир дивизии полковник Акименко. 153-ю стрелковую дивизию - в 3-ю гвардейскую дивизию. Командир дивизии полковник Гаген. 161-ю стрелковую дивизию-в 4-ю гвардейскую дивизию. Командир дивизии полковник Москвитин. 2. В соответствии с постановлением Верховного Совета Союза ССР указанным дивизиям вручить особые гвардейские знамена. 3. Всему начальствующему (высшему, старшему, среднему и младшему) составу с сентября с. г. во всех четырех гвардейских дивизиях установить полуторный, а бойцам двойной оклад содержания. 4. Начальнику тыла Красной Армии разработать и к 30 сентября представить проект особой формы одежды для гвардейских дивизий. 5. Настоящий приказ объявить в действующей армии и в округах во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях и командах. Народный комиссар обороны СССР И. СТАЛИН Начальник Генерального штаба Красной Армии Маршал Советского Союза Б. ШАПОШНИКОВ" (ф. 4, оп. 12, д. 99, л. ПО - 112. Опубл. в Сборнике боевых документов Великой Отечественной войны. № 5. М., 1947. С. 5 - 6.) Приказ этот больше похож на лекцию для партизанских командиров, сугубо гражданских людей, никогда не изучавших военное дело.

2. Вермахт напал первым, вынуждая командиров Красной Армии принимать решения быстро, самостоятельно, в соответствии с меняющейся обстановкой. Одно осознание этого факта приводило многих в состояние, близкое к полной прострации. Плана обороны не существовало, так как Сталин не допускал даже мысли о том, чтобы отдать инициативу в руки противнику. Он собирался наступать.

Можно ли было избежать разгрома, если бы Красная Армия напала первой? Если понимать под разгромом огромные потери, то они были неизбежны. С минимальными потерями умеют воевать только профессионалы. Но можно предположить, что территория СССР не была бы оккупирована, огромные запасы боеприпасов, сосредоточенные у границ, не достались бы немцам, а были использованы по прямому назначению, т.е. против немецких войск. Оборонные заводы продолжали бы выпуск продукции, не срываясь с места для эвакуации. Возможно, война продолжалась бы те же четыре года, но при этом сотни городов не были бы разрушены, а миллионы людей (гражданское население) остались бы живы.

Сама по себе идея контратаковать немцев с первого дня войны была верной (теоритически): успеха добивается тот, кто проявляет инициативу. Но пока приказы передавались от высшего начальника к исполнителю, обстановка стремительно изменялась. Части, указанные в приказе, разбитые и деморализованные, откатывались на восток. Те, что сохранили боеспособность, атаковали без поддержки соседей. Даже если им удавалось добиться успеха, немцы тут же перебрасывали подкрепления на угрожаемый участок (связь у них работала отлично).

О том, что довоенная армия, на вооружение которой были затрачены огромные средства оказалась небоеспособной, был вынужден признать и Сталин: "Оборона Ленинграда и Москвы, где наши дивизии истребили недавно десятка три кадровых дивизий немцев, показывает, что в огне отечественной войны куются и уже выковались новые советские бойцы и командиры, лётчики, артиллеристы, миномётчики, танкисты, пехотинцы, моряки, которые завтра превратятся в грозу для немецкой армии". (Доклад на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями г. Москвы по случаю 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. "И. Сталин о Великой Отечественной войне Советского Союза", М.: Госполитиздат, 1946г.)

"300 спартанцев"

"24 июня противник окружил Либавский (г.Лиепая) гарнизон, в том числе 5-ю и 4-ю комендатуры с тремя заставами и контрольно - пропускной пункт "Либава". Вторая часть отряда - 1, 2 и 3-я комендатуры были стянуты в Вентспилс и поступили в распоряжение командира 114-го стрелкового полка. Пограничники, оставшиеся в Либавском гарнизоне, влились в сводный полк, куда, кроме них, вошли группы моряков, лётчиков, сотрудников госбезопасности и милиции. Командовал пограничниками начальник отряда майор В.И.Якушев. (Одним из руководителей обороны города был генерал-майор Н.А.Дедаев). Семь суток стойко держался Либавский гарнизон. Несмотря на крайне сложную обстановку, пограничники не только искусно оборонялись, но даже пытались нас- тупать, входили в разведгруппы, которые добывали ценных "языков", взрывали огневые точки противника. Одну из таких групп возглавлял лейтенант А.П. Запорожец. На "пикапе", в котором были установлены станковые пулемёты, они с ходу врывались в боевые порядки гитлеровцев, расстреливали их и забрасывали их гранатами. Во время одной из таких операций лейтенант Запорожец погиб. 25 июня пограничники, действуя в предместье Либавы, у Гробинского шоссе захва- тили в плен гитлеровского офицера, которому предписывалось быть комендантом города." (Ю.Г.Кисловский. От первого дня до последнего. М.,1988,стр.22).

"В 8 часов утра 14 июля танки противника с ходу атаковали позиции 16- го мотострелкового, а затем и 94 го пограничного полка. Бой длился четыре часа. Не добившись успеха ударом с фронта, немцы начали обходить Попельню с запада, где нашей обороны не было... Оценив обстановку, командование фронта пришло к выводу, что сдержать дальнейшее продвижение противника на подступах к Попельне наличными силами невозможно. Исходя из этого, было принято решение вывести войска в район Строкова, где организовать новый рубеж обороны. Отход войск прикрывала группа из 154 человек под командованием коменданта 1-й комендатуры 94-го погранотряда капитана И.М.Середы... До села Строково оставалось ещё километра три, когда появились фашистские танки и пехота. Наступление вражеской пехоты поддерживали более 120 танков. Пограничники со связками гранат бросались под танки, уничтожали противника огнём из пулемётов и винтовок. До последней возможности дрался вместе со сво- ими бойцами капитан И.М.Середа. Гранатами он подорвал гитлеровский танк, расстреливал врага из пулемёта. Пограничники стояли насмерть, но силы были слишком неравны... В этом бою погибли комендант участка капитан И.М.Середа, военком комендатуры П.П.Колесниченко и с ними более 150 воинов. Лишь один участник того жаркого боя - пограничник А.И.Ковалёв остался в живых. Он получил четыре ранения и лежал без сознания: фашисты сочли его мёртвым. Ковалёва нашла жительница села Парипасы Т.М.Скакун. Рискуя жизнью, укрыла она у себя раненого воина, выходила его, а затем проводила к партизанам... На месте героической гибели пограничников ныне воздвигнут памятник. На нём вы- сечена надпись: "Товарищ! Низко поклонись этим полям. Они окроплены кровью героев. Здесь 14.07.41г. в неравном бою с фашистскими танками погибли капитан Середа, политрук Колесниченко и 152 бойца 94-го пограничного отряда. Вечная слава героям!" (стр.164 - 165, там же).

"С тяжёлыми боями отходили пограничники 92-го погранотряда под командованием начальника штаба капитана Кудряшева. С боем прошли они переправу в Заречье, а в районе села Вороньки капитан Кудряшев собрал до 500 человек бойцов и командиров различных частей, разбил их на взводы и отделения, назначил командиров взводов из числа командиров и политработников. Боеспособной и уже довольно многочисленной военной части удалось прорвать фронт. В том бою фашисты потеряли знамя 437-го полка "СС", пять танков, 11 автомашин, 6 мотоциклов, 3 пушки, 3 миномёта, много стрелкового оружия." (стр.168, там же).

"Героически сражался на подступах к Москве отряд пограничников, которым командовал майор И.Г.Старчак. 4 октября этому отряду, насчитывавшему немно- гим более 400 бойцов, была поставлена задача прикрыть Варшавское шоссе на участке, где врагу удалось прорвать фронт... Семь часов длился бой. Фашисты неоднократно переходили в атаку, но каждый раз, встретив яростный огонь пограничников, откатывались назад". (стр.178,там же). (6 октября на помощь подошёл отряд курсантов Подольских военных училищ).

"26-й пограничный полк вместе с воинами Приморской армии и Черноморского флота, ополченцами оборонял Одессу. Полк был сформирован на базе Одесского пограничного отряда, ставшего своеобразным резервом пополнения командного состава. На должности среднего и старшего начсостава Красной Армии из состава бойцов было выдвинуто более 100 военнослужащих... В октябре 1941г. 26-й пограничный полк по решению командования Приморской армии был эвакуирован в Крым. Последней из осаждённой Одессы ушла группа пограничников, которой командовал капитан Шейкин. На базе полка была создана 184-я стрелковая дивизия, которая заняла оборону на подступах к Севастополю. В дивизию влилась Очаковская пограничная комендатура под командованием майора А.П.Изугенева. На пограничников была возложена оборона морского побережья от Балаклавы до Феодосии.

Тяжёлые оборонительные бои развернулись в ноябре 1941г. Враг рвался к Керчи. 184-я дивизия оказалась в полном окружении. Отдельные её подразделения с тяжёлыми боями прорывались к Севастополю, другие присоединились к партизанам... К концу ноября в Севастополь вышло около тысячи бойцов дивизии, среди них и командир 262-го полка майор Г.А.Рубцов - офицер штаба пограничных войск Черноморского округа. Из пограничников, вышедших из окружения, был сформирован 456-й отдельный стрелковый пограничный полк. Командиром его назначили майора Рубцова... В начале июля 1942г. полк выполнил последнее боевое задание: обеспечил отход главных сил и эвакуацию Севастополя. В неравном бою Г.А.Рубцов погиб. Оставшиеся в живых пограничники ушли в партизаны." (стр.179 - 185, там же).

"...Ещё одно испытание выдержали пограничники 79-го полка в боях за Сталинград. Кроме него здесь выполняли задачи также 2,91,92 и 98- й пограничные полки и 10-я дивизия НКВД, основу которой составляли бойцы и командиры погранвойск... Когда 13 сентября 1942г. фашисты прорвались в центр города, пограничники 79-го полка двое суток до подхода подкрепления сдерживали численно превосходящего противника, так и не позволив ему выйти на волжский берег на оборонительном участке.

Героически сражались пограничники 3-го батальона полка под командованием военкома батальона И.Дукина. 14 сентября 1942г., отбивая яростные атаки фа- шистов, они сумели отстоять переправу через Волгу и дали возможность переправиться в истекающий кровью Сталинград 13-й гвардейской дивизии под командованием полковника А.И.Родимцева. Отмечая большой вклад личного состава 79-го погранполка в оборону Сталинграда, Военный совет Южного фронта 12 марта 1943г. принял специальное постановление, в котором говорилось о присвоении 79-му пограничному полку почётного наименования "79-й Сталинградский пограничный полк войск НКВД". (стр.198,там же).

"С первого дня создания пограничных войск к бойцам - пограничникам предъявлялись повышенные требования по овладению стрелковым оружием.... В штатах пограничных застав имелись снайперы, подготовке которых придава- лось большое значение... Во время боевых действий снайперское движение получило широкий размах. Одними из первых открыли боевой счёт уничтоженным фашистам бойцы пограничных войск Ленинградского фронта... Наряду со снайперскими командами в пограничных полках создавались группы пулемётчиков, которые направлялись на передовые позиции, где участвовали в боях в составе подразделений Красной Армии... К 1943 году снайперское движение в боевых порядках частей Западного фронта приобрело массовый характер. За 1942 год было подготовлено 1196 снайперов, дополнительно за 1943 год - ещё 760. В 1942 году снайперы уничтожили 17772 солдата и офицера противника, в 1943 году -18924." (стр.210 - 214, там же).

"В октябре 1942 года 29 снайперов под командой капитана Корчагина, наступая на высоту, где оборонялась рота противника с огневыми средствами, сумела овладеть высотой и захватить пленных." (стр.216, там же).

В Красной Армии тоже нашлись люди, которые восприняли вторжение немецких войск на советскую территорию как личное оскорбление. Паника и неразбериха на них не распространялись. Бегство вышестоящих штабов и начальников они оценивали скорее положительно, как обретение свободы действий. Задачу перед собой они ставили очень простую - уничтожить как можно больше солдат противника. Имена и фамилии очень многих из них остались неизвестными, так как некому было засвидетельствовать их борьбу, кроме немцев. Безвестные гарнизоны дотов и дзотов, немногочисленные разрозненные группировки и группки бойцов ожесточённо сражались до последнего патрона, чем повергали немцев в изумление: шансов пробиться к своим у них не было никаких, рассчитывать на награды не приходилось. Остановить продвижение вермахта было не в их силах, но урон, который они нанесли, заставил немцев перегруппировывать свои силы, затормозил их стремительное наступление.

29 августа с. г. в Н-ском морском бассейне (Балтийское море) подвергся воздушной атаке немецко-фашистской авиации крупнотоннажный пароход “Казахстан”, на котором возник пожар.

Подавляющее большинство судоэкипажа вместе с капитаном Калитаевым В. С. и помполитом Желтовым И. Ф. перед лицом врага позорно дезертировали с судна.

Благодаря самоотверженности и беззаветной преданности Родине оставшихся на судне второго помощника капитана Загоруйко Л. Н., старшего механика Фурса В. А., боцмана Гайнутдинова X. К., машинистов Слепнера Л. А. и Шишина А. П., кочегара Шумило А. П. и повара Монахова П. Н., не взирая на то, что самолеты противника сбросили более 100 авиабомб, ликвидирован был пожар и судно своим ходом приведено к месту постоянной стоянки.

Подвиг этой небольшой группы смельчаков в условиях предательского поведения позорно дезертировавшего перед лицом врага с судна подавляющего большинства судоэкипажа достоин правительственной награды, о которой возбуждаю ходатайство...

Народный комиссар обороны СССР И. СТАЛИН (ф. 4, оп. 12, д. 99, л. 87 - 88.)

"О старшем лейтенанте Д.Ф.Лавриненко следует сказать особо. Он участвовал в 28 боях. Три танка Т-34, на которых он воевал, сгорели. В день своей гибели, 17 декабря 1941г., под Волоколамском Лавриненко подбил 52-й по счёту танк противника и стал самым результативным советским танкистом периода Второй мировой войны. Указом Президента СССР от 5 мая 1990г. за мужество и героизм, проявленные в боях с немецко - фашистскими захватчиками Лавриненко Дмитрию Фёдоровичу было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно". (Михаил Барятинский.Т-34 в бою.М.:Яуза,Эксмо,2008.С.211-212).

Читатель может сам привести множество подобных примеров.

Поскольку лишь в некоторых советских источниках открыто упоминается сама операция «Марс», только некоторые перечисляют и причины ее провала. В неполных и неточных воспоминаниях Жукова говорится следующее: «Разбираясь в причинах неудавшегося наступления войск Западного фронта, мы пришли к выводу, что основной из них явилась недооценка трудностей рельефа местности, которая была выбрана командованием фронта для нанесения главного удара.

Опыт войны учит, что если оборона противника располагается на хорошо наблюдаемой местности, где отсутствуют естественные укрытия от артиллерийского огня, то такую оборону легко разбить артиллерийским и минометным огнем, и тогда наступление наверняка удастся.

Если же оборона противника расположена на плохо наблюдаемой местности, где имеются хорошие укрытия за обратными скатами высот, в оврагах, идущих перпендикулярно фронту, такую оборону разбить огнем и прорвать трудно, особенно когда применение танков ограничено.

В данном конкретном случае не было учтено влияние местности, на которой была расположена немецкая оборона, хорошо укрытая за обратными скатами пересеченной местности.

Другой причиной неудачи был недостаток танковых, артиллерийских, минометных и авиационных средств для обеспечения прорыва обороны противника.

Все это командование фронта старалось исправить в процессе наступления, но сделать это не удалось. Положение осложнилось тем, что немецкое командование, вопреки нашим расчетам, значительно усилило здесь свои войска, перебросив их с других фронтов.

Вследствие всех этих факторов группа войск Калининского фронта, осуществив прорыв южнее Белого, оказалась в одиночестве» (14).

Объяснение Жукова - не что иное, как отговорка. В своих мемуарах он не только проигнорировал планирование и проведение ноябрьской операции, но и уделил основное внимание Западному фронту, умолчав об истинных причинах поражения. Командование Западного и Калининского фронтов имело превосходную оценку местности в районе Ржева, причиной последующих трудностей была плохая погода, а отнюдь не незнание особенностей рельефа. Поддерживающей артиллерии тоже хватало: генералы Пуркаев и Конев имели огневую поддержку, которая была соразмерна поддержке их товарищей в районе Сталинграда, если не превосходила ее. Только в одном Жуков прав. Он сам, командование фронта и советская разведка недооценили размеры немецких резервов, уверенные, что все они отправлены под Сталинград. Но, так или иначе, Жуков приводит совершенно неудовлетворительное объяснение причин этого поражения.

Немногочисленные советские авторы воспоминаний, в которых упомянута операция «Марс», более откровенны в своих оценках. Но очевидно, ввиду официального запрета все они игнорировали более широкий контекст операции. Командующий 6-м танковым корпусом генерал Гетман, который на протяжении всей операции был болен, впоследствии писал: «Наступление велось на укрепленные позиции, занятые танковыми войсками противника, в условиях лесисто-болотистой местности и сложной метеорологической обстановки. И то и другое благоприятствовало противнику. У нас же отсутствовали должное взаимодействие с пехотой и надежное артиллерийское и авиационное обеспечение. Пехота отставала от танков.

Недостаточно было организовано подавление вражеских опорных пунктов, особенно его противотанковых средств, огнем артиллерии и ударами авиации. Это приводило к тому, что танковые бригады несли большие потери.

Корпус, как уже говорилось, не имел своей артиллерии, за исключением истребительно-противотанкового полка. Слабы были наши средства разведки и связи, что отрицательно сказывалось на управлении войсками. Все это во многом затрудняло выполнение задач» (15).

Самый откровенный из мемуаристов, командир 1-го механизированного корпуса генерал Соломатин, еще активнее критиковал командование армии:

«Рассматривая действия 1-го механизированного корпуса на Калининском фронте, следует иметь в виду, что окружения противником корпуса и некоторых стрелковых бригад 6-го стрелкового корпуса могло и не произойти. Эти войска еще можно было отвести, когда создалась явная угроза окружения. Однако командующий 41-й армией, видимо, не без указания командования фронта, считал, что захваченный район важно удержать до перехода к новому наступлению, а прорвавшегося противника он рассчитывал разгромить и вновь соединиться с корпусом. В ходе наступательных операций такое решение вполне допустимо, если это очень выгодно и командование имеет достаточно сил и средств для прорыва кольца окружения, созданного врагом. Однако в данном случае замысел командующего не был до конца осуществлен из-за значительного численного превосходства немецких войск, действовавших против 41-и армии. Вот почему корпусу был дан приказ выйти из тыла противника» (16).

Соломатин подробно перечислил ошибки командования его корпуса и армии, которой он подчинялся. Прежде всего, он приписал победу немцев своевременному прибытию крупных танковых резервов, ошибочно полагая, что они имели численное превосходство над силами 41-й армии. Далее он указал, что у советских войск не было возможности до конца выполнить маневр, поскольку немецкая оборона так и не была прорвана на достаточно широком участке. Не говоря об этом напрямую, он обвинил в поражении командующего армией, который сосредоточил внимание на захвате Белого и не сумел выбить немецкие войска с этого стратегически важного «углового поста».

26 ноября, как только началось развитие успеха, писал Соломатин, командующий армией ослабил 1-й механизированный корпус, отозвав из него 19-ю механизированную бригаду и бросив ее в бой в районе подготовленных укреплений противника южнее Белого. Вскоре после этого, по утверждению Соломатина, Тарасов усугубил свои ошибки. Слишком долго продержав две отдельных механизированных бригады в резерве, Тарасов отправил их по двум расходящимся направлениям в то время, когда их объединенные усилия под командованием Соломатина могли помочь или полностью прорвать оборону немцев, или изолировать гарнизон противника в Белом. И, наконец, когда две танковых бригады Соломатина вышли к шоссе Владимирское-Белый, столкнулись с немецкими резервами и были вынуждены перейти в оборону, Тарасов отказался заменить их стрелковыми войсками, которые смогли бы маневрировать на фланге и в тылу противника (17).

Полковник Д.А. Драгунский, начальник штаба танковой бригады в 3-м механизированном корпусе Катукова и в будущем выдающийся командир советских бронетанковых войск, в своей критике еще заметнее перешел на личности - вплоть до того, что обвинил в некомпетентности командира своей бригады.

«Выяснилось, что неудачно идут дела в 1-й механизированной бригаде нашего корпуса. Командир этой бригады пехотинец полковник Иван Васильевич Мельников явно недооценивал тех преимуществ, которые давало использование танков и механизированных войск. Начальник штаба 1-й бригады не отличался высокой организованностью. Управление в бою было нарушено. Танковый полк этой бригады действовал в отрыве от мотобатальонов, последние, не имея танковой и артиллерийской поддержки, застряли в снегу. Связь с двумя батальонами была потеряна. Все эти факты отрицательно сказывались на делах корпуса в целом, что не на шутку тревожило генерала Катукова» (18).

Вскоре после описанных событий Драгунский был назначен начальником штаба 1-й механизированной бригады.

Через год после операции Отдел по использованию опыта войны Генерального штаба Красной армии подготовил подробный секретный анализ действий конно-механизированной группы 20-й армии. В нем резко и язвительно говорилось, что действия группы были неуклюжими и армия плохо поддерживала их. О последней тщетной попытке 6-го танкового корпуса вырваться из окружения было сказано следующее: «Здесь, так же как и прежде, взаимодействия частей, наступавших с фронта (1-я гвардейская стрелковая дивизия) и действовавших с тыла (остатки 6-го танкового корпуса), организовано не было и части действовали вразнобой. 1-я гвардейская стрелковая дивизия не поддержала атаки 6-го танкового корпуса, и его остатки, подавленные численно превосходящим противником, были большей частью уничтожены в Мал. Кропотово, не имея возможности даже выйти из боя из-за отсутствия горючего» (19).

Заклеймив всю операцию как провальную, критика откровенно и бесстрастно оценивает причины этой катастрофы:

«Основные причины неудачи ввода в прорыв конно-механизированной группы заключались в следующем.

Удар на правом крыле Западного фронта наносился на узком фронте. Сильных вспомогательных ударов на других участках не было. Наступление левого крыла Калининского фронта также не имело успеха. Все это давало возможность противнику свободно маневрировать своим резервом. Элемент внезапности отсутствовал из-за плохой маскировочной дисциплины, вследствие чего противник заранее знал о готовящемся наступлении и смог подтянуть необходимые резервы.

Ударная группа 20-й армии не прорвала тактической глубины обороны противника из-за плохо организованного взаимодействия пехоты, артиллерии и авиации. Передний край был неточно определен, вследствие этого в период артиллерийской подготовки система огня противника не была подавлена. Части 20-й армии действовали вяло, нерешительно. Наступление 20-й армии и действия конно-механизированной группы должным образом не были обеспечены авиацией.

Следует отметить, что ввод конно-механизированных групп, когда пехоте удалось вклиниться всего на 4 км в глубину обороны противника, на узком фронте нецелесообразен. Попытки ввести конно-механизированную группу при незавершении прорыва обороны противника ведут к значительным потерям. В указанной операции танковый корпус потерял около 60 % своего состава при попытке прорыва обороны противника, а мощная конно-механизированная группа фактически была истощена безрезультатными атаками нерасстроенной обороны противника» (20).

Какой бы прямолинейной и точной ни была критика Генштаба, в ней тем не менее упущен тот момент, что преждевременное введение бронетехники на слишком тесном плацдарме также препятствовало последующему продвижению вперед поддерживающей артиллерии. В результате силам, развивающим успех, пришлось вступить в бой с контратакующим противником без надлежащего огневого прикрытия. Более того, давление со стороны Жукова, а также командующих фронтом и армией, требующих успехов в этом и других секторах, привело к проведению повторных, самоубийственных, дорого обошедшихся фронтальных атак, которые вскоре повлекли за собой снижение боеспособности ударных подразделений. К сожалению, по вполне понятным причинам в критике Генерального штаба редко упоминаются фамилии. Прочие стороны операции не проанализированы.

Советские архивные документы подтверждают наличие перечисленных проблем, атакже указывают на множество других. В некоторых материалах подчеркиваются трудности с обучением, оснащением, кадрами, которые, несомненно, оказали негативное воздействие на боевые действия советских войск. К примеру, в этих документах указано, что многие танковые экипажи, в особенности водители, не имели достаточной подготовки, многим бойцам Красной армии недоставало необходимого в морозы теплого обмундирования. 24 ноября генерал-майор Добряков, начальник штаба тыла Западного фронта, отправил начальникам тыловых служб 20-й и 31-й армий, а также заместителям командиров по тылу 6-го танкового и 2-го гвардейского кавалерийского корпусов приказ разрешить подобные проблемы. Краткий текст приказа таков: «Член Военного Совета Западного фронта тов. Булганин приказал под Вашу личную ответственность к 22:00 24.11.42 г. выдать войскам передовой линии валенки» (21).

Вдобавок ужасающе высокие потери в советских рядах вынудили командование Красной армии привлечь офицеров, которые ранее были признаны негодными к строевой службе по состоянию здоровья или по возрасту. Например, 13 декабря штаб Западного фронта издал приказ № 019 об исполнении раннего приказа Народного Комиссариата Обороны:

«Приказание войскам Западного фронта.

Действующая армия

Командующий фронтом приказал: В соответствии с приказом НКО № 0882 переосвидетельствовать также и весь начальствующий состав, признанный ранее по состоянию здоровья ограниченно годным к строевой службе.

Начсостав, признанный при переосвидетельствовании годным к строевой службе, использовать для замещения вакантных должностей в действующих частях армии, в соответствии с подготовкой…

Нач. штаба Западного фр. ген. - полковник Соколовский» (22).

Отчетность о боевых действиях Красной армии была в лучшем случае неполной и неточной. Приказ, изданный 3 декабря 8-м гвардейским стрелковым корпусом и адресованный подчиненным формированиям, свидетельствует о неудовлетворительной отчетности, из-за которой старшее командование не в состоянии оценить истинную боеготовность войск. В приказе отмечено: «Во всех оперативных документах большинство соединений не отражает полностью потерь своих войск, трофеев и потерь противника». «За несвоевременное представление или неточные данные, - говорится далее, - будут приняты строгие меры» (23).

По-видимому, положение не изменилось, потому что 15 декабря подполковник Сидоров, заместитель начальника штаба 20-й армии, отправил в 8-й гвардейский стрелковый корпус еще одно сообщение: «Начальникам штабов стрелковых дивизий 8 гв. ск 15.12.42. Установлено, что целый ряд дивизий несвоевременно или вовсе не представляют в штаб 20А и на ВПУ армии боевые донесения, оперативные сводки и другие оперативные документы» (24). Спустя неделю начальник штаба 20-й армии опять потребовал у злополучного стрелкового корпуса подробный отчет о ходе операции (25). На этот раз корпус его представил (см. Приложения).

Многочисленные архивные документы свидетельствуют о том, что меры безопасности при переговорах во время операции не соблюдались. К примеру, в приказе войскам 41-и армии от 10 января 1943 года сказано:

«Несмотря на неоднократные приказания войскам 41А о категорическом требовании выполнения приказа НКО СССР № 0243… в ходе операции командиры разных уровней, в том числе командир 6 тк, не соблюдали мер предосторожности, говорили в эфире открыто, не прибегая к шифровке… чем воспользовалась немецкая радиоразведка.

Командующий 41А генерал-майор Манагаров Член Военного Совета 41А генерал-майор Семенов Начальник штаба 41А генерал-майор Канцельсон» (26).

Другие документы утверждают, что меры предосторожности, необходимые для эффективного ведения операции, уже были нарушены - из-за того, что начало операции несколько раз пришлось откладывать. К примеру, в отчете о ходе боевых действий 2-го гвардейского кавалерийского корпуса отмечалось: «Ввиду переноса срока начала операции противник обнаружил наши приготовления, что было установлено из опроса пленных, в результате чего противник имел время для принятия контрмер, сначала усиливал минированные поля, производил в глубине окопные работы, а в дальнейшем выдвинул ряд свежих дивизий» (27).

Начальник тыла 20-й армии полковник Новиков критиковал подчиненные армии подразделения за небрежный камуфляж и плохую светомаскировку во время подготовки к атаке. В приказе по армии № 0906 от 25 ноября говорится: «Несмотря на ряд приказов и указаний по светомаскировке и важности этого мероприятия, все же имеют место случаи нарушения светомаскировки. Районы расположения частей и учреждений демаскируются большим количеством костров, топкой печей в дневное время и т. д., что отмечается нашими летчиками» (28).

С привычной тщательностью советское командование, в особенности комиссары, критиковали поведение своих подчиненных во время операции. В одном донесении политрука 8-го гвардейского стрелкового корпуса подчеркивается «халатное и безответственное отношение к выполнению боевых заданий», проявленное в 150-й стрелковой бригаде бригадным инженером Креминым, который «не обеспечил своевременно исследования места переправы через Вазузу и задержал переправу».

«В ходе наступления имеются недостатки. Большим недостатком в боевой практике является неудовлетворительная организация разведки. Разведка слабо подготавливается, перед разведчиками часто не ставятся конкретные задачи, люди посылаются наспех. Например, штаб 26 гв сд начал наступление на дер. Жеребцово, не разведав сил противника, его огневых точек» (29).

В итоговом донесении, подготовленном через несколько недель тем же политруком, отмечаются и другие организационные недостатки:

«…Серьезные недостатки имеются в нечеткой организации взаимодействия с артиллерией и танками. 6.12.42 стрелковые подразделения пошли в атаку и заняли третью часть д. Жеребцово. По приказу пехоту поддерживали танки. Однако танки появились тогда, когда противник сильной контратакой вытеснил наши подразделения на исходную позицию.

12.12.42 перед наступлением наших частей на д. Жеребцово была дана сильная полуторачасовая подготовка. Получилось так, что часть подразделений 148-й бригады в период артподготовки не сумели даже занять исходных положений.

Немцы, видимо, изучили нашу тактику наступлений. Пока шла артподготовка, они забились в блиндажи, а когда кончилась артподготовка, они повылезали из щелей и открыли ураганный огонь и отбили атаку» (30).

Даже столь неприятные моменты, как недостойные поступки отдельных командиров и офицеров штаба, не ускользнули от бдительного взора придирчивых комиссаров. В донесении от 7 декабря один комиссар сетует, что «крайне нерегулярно бойцы передовой линии получают положенную норму водки» (31). Как раз 12 ноября НКО увеличил размеры водочных пайков в Красной армии, приурочив это событие к началу наступления Жукова (32). В другом донесении, от 12 декабря, комиссар устраивает разнос командующему 8-м гвардейским стрелковым корпусом: «Командир корпуса генерал-майор Захаров незаслуженно, без всяких оснований наградил медалями „За отвагу“ и „За боевые заслуги“ обслуживающих его шоферов, поваров, адъютантов и сожительствующую с ним военфельдшера» (33). Позднее Генеральный штаб включил много подобной критики (за исключением фамилий) в тома изученного «опыта войны», предназначенные для улучшения действий всех войск Красной армии.

Многочисленные донесения содержали жалобы на непостоянный и невысокий боевой дух советских бойцов и командиров. В попытке усилить боевой дух русских стрелков политрук 8-го гвардейского стрелкового корпуса 27 ноября издал приказ всем войскам: «Бойцы и командиры 148-й бригады были свидетелями зверской расправы гитлеровских мерзавцев над тремя ранеными пленными красноармейцами… при осмотре трупов удалось установить, что бойцы имели огнестрельные ранения и подвергнуты сожжению, будучи еще живыми. Фашистские изверги обмотали раненых тряпками и паклей, пропитанной горючей жидкостью, и бросили в костер. Этот факт широко использован для бесед с бойцами. О нем передавали наступающим бойцам по цепи» (34). Несомненно, он пробуждал ненависть к немцам в сердцах советских солдат, но в то же время заставлял их со страхом задумываться о собственной участи.

Советским командирам пришлось принимать особые меры по выносу с поля боя многочисленных убитых и раненых, чтобы последствия бойни не пугали живых. Иногда это не удавалось сделать своевременно, о чем свидетельствует страшный приказ командующего 8-м гвардейским стрелковым корпусом генерал-майора Захарова и начальника штаба корпуса полковника Посякина:

«Несмотря на неоднократные мои приказания и требования, командиры соединений и их заместители по политчасти до сих пор не уделяют внимания вопросу похорон бойцов и командиров, павших смертью храбрых за нашу Родину. В результате этого трупы убитых бойцов и командиров оставлены на поле боя непохороненными. Трупы убитых солдат и офицеров противника не зарыты. Приказываю:

1) …в течение 2 и 3.12.42 г. похоронить на поле боя трупы бойцов и командиров в полосах и на участках действия частей и зарыть трупы врагов, стаскивая их в воронки от снарядов» (35).

Временами для поддержания дисциплины, если не боевого духа, требовались жесткие меры. Так, 30 ноября 1942 года политрук 8-го гвардейского стрелкового корпуса направил в штаб 20-й армии следующее донесение: «Выполняя приказ наркома обороны № 227, в частях и подразделениях беспощадно расправляются с трусами и паникерами. В 148-й отдельной стрелковой бригаде за паникерство и трусость, бегство с поля боя расстрелян на месте заместитель командира по политчасти пулеметной роты 2-го батальона старший политрук Емцов М.М… В 150-й бригаде имеется 3 случая членовредительства» (36). Но крайние меры действовали не всегда, о чем свидетельствует еще одно донесение 8-го гвардейского стрелкового корпуса, в котором подводятся итоги необычных происшествий в ходе операции: «Всего в ноябре-декабре 1942 г. в 8 гв ск было зафиксировано 123 чрезвычайных происшествия, в т. ч. 28 дезертирств, 11 членовредительств…» (37).

Те же проблемы возникали у офицеров корпуса, что неудивительно, учитывая высокую смертность среди командования. 30 декабря капитан Моисеенко, секретарь Военного Совета 20-й армии, доложил генерал-майору Ксенофонтову, новому командующему 8-м гвардейским стрелковым корпусом:

«В Военный Совет поступили данные: в ночь на 14.12.42 на К.П 254сд прибыл сильно пьяным начальник 1 отдела штаба 8 гв ск гвардии полковник Андрианов, который не мог членораздельно объяснить, зачем он приехал, а наговорил много глупостей. Пьяного Андрианова уложили спать. В 148-й стрелковой бригаде 19.12 начальник штаба артиллерии бригады майор Федоров, напившись пьяным, устроил дебош на кухне и выстрелом из пистолета ранил в живот повара Черноваленко, а у лейтенанта Данилова прострелил гимнастерку, партбилет и деньги. Федоров из партии исключен… Командующий армией генерал-лейтенант Хозин приказал:

…2) Андрианова и Федорова, если в прошлом не было подобных случаев, наказать в дисциплинарном порядке, а если были аморальные случаи - привлечь к судебной ответственности. Исполнение донести» (38).

Пьянство в среде офицеров, каким бы распространенным оно ни было, являлось неизбежным следствием дисциплинарной системы, не допускающей со стороны офицеров никаких проявлений слабости. Об этой жестокой дисциплине недвусмысленно говорит приказ № 0081 8-му гвардейскому стрелковому корпусу, датированный 13.12.42, 20.00, где, в частности, читаем: «Предупредить весь начсостав, что оставление боевых рубежей без приказа будет рассматриваться как предательство и измена Родине… О полной готовности к обороне доложить мне лично в 8.00 14.12.42 г. На занимаемых рубежах в случае наступления противника умереть, но не отходить ни на шаг, уничтожать противника» (39). В донесениях немецкой разведки перечислялись многочисленные изъяны противника. В разведсводке 9-й армии от 30 ноября указывалось, что русская артиллерия обеспечивает недостаточную поддержку наступающей пехоте: «Скоординированности продвижения и огня не наблюдалось, по мере развития атаки несогласованность действий пехоты и артиллерии только усиливалась». Но в том же донесении отмечалось «эффектное появление танковых полков, прикомандированных к стрелковым дивизиям и бригадам», которое, по мнению составителей отчета, должно было исправить предыдущие ошибки и обеспечить взаимодействие наступающих танков и пехоты (40). В немецких сводках также сообщалось, что русские ввели в бой бронетехнику и кавалерию преждевременно, еще до того, как пехота сумела прорвать оборону противника. Более того, немцы поняли, что советское командование постоянно недооценивает силу противника, - склонность, которая в донесениях названа «органически присущей русским». По-видимому, эти ошибки повлекли за собой разногласия в кругах русского командования. Еще одно донесение разведки 9-й армии, подготовленное 9 декабря, подтверждало, что русские недооценили силу немцев и в результате свежие оперативные резервы, введенные немцами в стратегически важных точках проведения операции, застали русских врасплох. В новом донесении процитированы перехваченные документы, где говорится, что русские формирования потеряли почти половину первоначальной боевой силы (41).

В отчете разведки, подготовленном для 9-й армии 15 декабря, сказано, что русские уже потерпели серьезное поражение и «истекают кровью». Штабная разведка Модели приписывала неудачи противника ошибкам его командования:

«Командование противника, которое продемонстрировало опыт и гибкость на стадии подготовки и начала проведения наступления, в строгом соответствии с приказами Сталина № 306 и 325 , по мере развития операции вновь проявило прежнюю слабость. Противник многому научился, но вновь доказал свою неспособность пользоваться стратегически благоприятными ситуациями. Та же картина повторяется, когда операции, начавшиеся с местных побед, превращаются в бессмысленное, беспорядочное осыпание ударами позиций фиксированной линии фронта там же, где были понесены тяжелые потери и возникали непредвиденные ситуации. Этот необъяснимый феномен возникает неоднократно. Но даже в крайностях русские не бывают логичными: они доверяют природному чутью, а оно диктует применение массированных ударов, тактику „парового катка“ и слепое стремление к поставленным целям независимо от изменений обстановки» (42).

В отчете 9-й армии отмечалось, что русским свойственно вводить в бой только что полученное, плохо подготовленное пополнение и объединять разбитые формирования, создавая силы для проведения новых атак (43). Критикуя излишне жесткую тактику русских, составители отчета указывали, что 130-я стрелковая бригада атаковала поротно и «была уничтожена рота за ротой» (44). Подобные события наблюдались и во второстепенном секторе напевом фланге 22-й Советской армии: «262-я стрелковая дивизия атаковала 25 ноября всеми батальонами в развернутом строе в соответствии с приказом Сталина ». В таком же порядке она и оставалась, хотя «к вечеру потеряла половину бойцов» (45). В этом отчете умалчивается о том, что свирепые атаки русских вынудили немцев отступить на несколько километров в тыл.

Отмечая падение боевого духа русских, отчет 9-й армии свидетельствует:

«Боевая надежность противника в среднем невысока. В ноябре почти половину пополнения составляли представители национальных меньшинств. Во многих подразделениях ошибки командования и жестокое обращение привело к отчуждению между офицерами и их подчиненными. В донесении от 18.11.42 г. 262-й стрелковой дивизии упоминается о том, что в полку 22 человека умерли от изнеможения. В приказе войскам Калининского фронта от 4.11.42 г. отмечаются „расстрелы красноармейцев без разбору, за незначительные провинности“» (46).

Немецкие критики неоднократно подчеркивали несогласованность действий русской пехоты и артиллерии усиления. Описывая попытки русских привести в исполнение приказ Сталина № 325 об эффективных совместных действиях танков и пехоты, они отмечали:

«Совместные действия танков и пехоты по-прежнему оставляют желать лучшего. Слабость командования танковых войск проявляется в том, что после неудачи или отражения атаки ее повторяют в том же месте, через предсказуемое время, без малейших изменений в тактике. По этой причине эффективность использования артиллерии поддержки не повышается. По мнению командиров танковых войск, приказ, согласно которому командиры танковых рот уже не возглавляют атаки, а остаются на наблюдательных пунктах в тылу, вызвал замедление темпа атаки. Он же затруднил командование, поскольку рация имелась только у командира роты, а связи с подчиненными он не имел. Таким образом, атаки зачастую превращались в разрозненные удары в отдельных секторах.

Недостаточная оперативность была продемонстрирована 25 и 26.11 у Гредякино (Восточный фронт), когда целая танковая бригада с 58 танками выкатилась на немецкое минное поле и серьезно пострадала. Пополнение материальной части поступало очень быстро, особенно на Восточном фронте. Однако пополнение личного состава заметно уступало материальному. К примеру, пополнение 200-й танковой бригады перед вводом в бой наездило всего пять часов» (47).

С другой стороны, немцы отмечали и высоко оценивали новые русские методы восстановления и ремонта танков на поле боя с помощью новых «ремонтно-восстановительных бронемашин», которые сопровождали идущие в атаку танки. В отчете говорится, что вновь сформированный танково-транспортный батальон поддержки «осуществлял поставки боеприпасов и топлива на поле боя» (48). Что касается поддержки артиллерии, вдобавок к ее изъянам на Восточном (Вазузском) фронте немцы отметили, что сосредоточенный огонь в секторе Белого почти не велся начиная с момента развития успеха до 12 декабря, когда немецкие контратаки были уже в разгаре.

Несмотря на то что оперативные и тактические недостатки, а также просчеты руководства разных уровней явно внесли свою лепту в поражение советских войск, в основном операция «Марс» провалилась по стратегическим причинам. Вина за него была возложена на генералов Жукова, Конева и Пуркаева, которые разрабатывали операцию и следили за ее ходом, на Ставку и Генштаб, которые одобрили план Жукова, и на командиров армии, попытавшихся осуществить его. Но при жесткой командной системе, существовавшей в Красной армии в конце 1942 года, основную ответственность за победу или поражение нес тот представитель Ставки, который разрабатывал стратегические планы. В операции «Марс» таким командующим был генерал Жуков, координировавший действия советских войск на всем западном направлении.

Стремление Жукова уничтожить группу армий «Центр», возникшее еще под Москвой в 1941 и 1942 гг. и подо Ржевом в августе 1942 г., почти переросло в одержимость. Эта одержимость придала ему неуместный оптимизм, оставила глухим к возможности поражения и его стратегическим последствиям. Попросту говоря, он забыл, что возможен и другой исход, и спланировал излишне масштабную двухэтапную операцию, поставив перед собой грандиозную цель - полное уничтожение хваленой немецкой группы армий «Центр». В процессе планирования оптимизм Жукова лишь усиливался. В конце концов Жуков впал в самообман и был полностью убежден в том, что все его прогнозы сбудутся. Заманчивые перспективы стратегической победы операции «Юпитер» негативно сказались на планировании операции «Марс» и помешали отчетливо увидеть достижимые цели последней. Об этом ясно свидетельствовали изменения в диспозиции сил в последнюю минуту (а именно, переброска 2-го механизированного корпуса в сектор Великих Лук) и настойчивая погоня Жукова за эффектной победой.

Как только операция «Марс» началась, Жуков был полностью нацелен на успех, а присущее ему упрямство (усиленное завистью к Василевскому) помешало откорректировать цели с позиций реализма и не питать слишком больших надежд, не соответствующих обстоятельствам. Вместо этого воин Жуков требовал от командиров и солдат еще большей решимости в бою. Со страхом вспоминая о незавидной участи предшественников, потерпевших фиаско, командиры армий, корпусов и дивизий Жукова безжалостно бросали войска в бой, в пылу атаки зачастую забывая про жестокие уроки начала войны. Как и следовало ожидать, эффектные победы в некоторых секторах бок о бок соседствовали со страшной бойней в других. В конце концов сражения повсеместно превратились в бойню, операция провалилась. Что характерно, Жуков сохранял оптимизм до самого конца, до последней капли выжимая энтузиазм и кровь из своих изнемогающих войск. Характерно и то, что после провала операции Жуков сразу принял решение возобновить свой крестовый поход при первой же возможности. Однако в конечном итоге Сталину импонировали в Жукове именно его оптимизм и упорство.